– Тоська... Таисия Петровна... мой сын, Мишутка... Я хотела бы узнать, что с ним... – заговорила Варя, запинаясь.
Секретарша златозубо усмехнулась:
– Что с твоим сыночком, хочешь знать? Отправят в детский приют, и там ему тяжеленько придется – еще бы, сын врага народа! Бить будут, головой в парашу макать станут. Придется барчуку нюхнуть горя. Ничего, на пользу пойдет, а то ведь наверняка ты его избаловала.
– Почему ты меня так ненавидишь? – спросила тихо Варя.
Тоська побледнела, хотела что-то сказать, но не успела – раздался противный зуммер. Она мгновенно подняла трубку одного из телефонных аппаратов, стоявших на столе, и почтительно произнесла:
– Александр Евгеньевич, слушаю вас. Да, только что доставили. Непременно!
Тоська положила трубку и повернулась в Варе:
– Ну вот, Птицына, сам тебя желает видеть! Значит, плохи твои дела, ой как плохи! Обычно с мелкими сошками наподобие тебя он не общается. Чего взять с родственников врагов народа? Значит, тебе тоже хотят чего-то припаять. И поедешь ты в Сибирь. Так тебе и надо, Птицына!
Она подошла к Варе, с силой толкнула ее в сторону двери и прошипела:
– Спрашиваешь, почему я тебя так ненавижу? А что, любить тебя прикажешь? Тебе в жизни везло – то режиссер подвернулся вовремя, то муж-маршал. А у меня таланта гораздо больше, но приходится прозябать секретаршей. Зато, в отличие от тебя, меня никто и никогда не арестует. Ну, пошла, сам заместитель министра желает с тобой говорить!
Варя открыла обитую дерматином дверь и оказалась в огромном помещении, залитом мертвенным электрическим светом. Шторы на окнах были спущены, около стены стоял большой письменный стол, над ним висели портреты – товарища Сталина и маршала Берии. За столом сидел мужчина в форме и что-то писал. Едва Варя подошла к столу, мужчина поднял голову и смерил Варвару странным взглядом. Женщина не знала, как ей себя вести. Она приблизилась к двум креслам, опустила взор.
– Добрый вечер, Варвара Ивановна, – услышала она приятный голос хозяина кабинета. – Хотя для вас, скорее всего, этот вечер вряд ли такой уж добрый, я ведь прав?
Мужчина подошел к Варе и любезно предложил ей сесть в одно из кресел. Варя послушно опустилась в него и вдруг зарыдала.
– Ну, прошу вас, успокойтесь, – произнес заместитель министра и, налив воды в стакан, подал его Варе.
– Что... что с моим мужем? – спросила Варя. – Его арестовали? Но как такое может быть?
Мужчина сухо ответил:
– Вам хорошо известно, что враги народа окопались везде, в том числе и на высоких должностях. В конце тридцатых во время одной из чисток многие из военных были изобличены как предатели и преступники. Кстати, разрешите представиться, Александр Евгеньевич Бойко, заместитель министра внутренних дел Советского Союза.
– Мой муж невиновен... – проронила Варя, жадно выпивая воду.
– У нас совершенно иное мнение на этот счет, – ответил мужчина.
– И что с ним будет? – подняла на него глаза Варя, понимая, что судьба Михаила уже предрешена.
– Ну, вы не маленькая, знаете, что происходит с врагами народа, – заявил Бойко. – Справедливый суд, суровый приговор. Ведь ваш муж затевал – не больше и не меньше! – военный переворот, желая со своими сообщниками ликвидировать товарища Сталина и прочих важных советских политиков и передать власть хунте.
– Это навет! – воскликнула Варя. – Мой муж невиновен, что вам прекрасно известно!
– Вы так рьяно защищаете маршала Веселовского: У меня даже возникает подозрение, уж не посвящены ли и вы сами в детали заговора? – нахмурился Бойко. – Если да, то мне придется сдать вас на руки следователю, задача которого – добиться от вас правдивых показаний.
Заместитель министра поднялся и, заложив руки, прошелся по кабинету. Варя застыла от ужаса, понимая, что сейчас решается ее судьба.
– Однако имеется иной вариант, – заявил Александр Евгеньевич. – Скажите, Варвара Ивановна, если бы вам пришлось выбирать между сыном и мужем, кому бы вы отдали предпочтение?
– Я... я люблю их обоих, – проронила Варя. – Почему я должна выбирать?
– Потому что иначе нельзя, – ответил жестко Бойко. – Скажу вам следующее – вашего мужа уже не спасти. Он и прочие военные предстанут перед судом, дадут показания и будут приговорены к расстрелу. А вот вы и ваш сынок Мишутка: очаровательный, прелестный мальчик... Вы ведь хотите увидеть его снова? Можете не отвечать – я знаю, что да. И вы явно не желаете ему трагической судьбы в детском доме. Прочие дети будут над ним измываться, бить его, возможно, он долго там не протянет...
Варя закрыла руками лицо. Зачем заместитель министра говорит такие ужасные вещи? Он явно чего-то добивается, наверняка сейчас последует предложение типа – если вы хотите, чтобы с вами и вашим сыном ничего не случилось, то должны оказать партии и советскому народу услугу... То есть она должна стать любовницей Берии.
– Если вы хотите, чтобы с вами и вашим сыном ничего не случилось, вы должны оказать партии и советскому народу услугу, – и в самом деле произнес Бойко.
Варя вздрогнула. Миша поймет, Миша простит. Она не может бросить сына, она должна быть вместе с ним.
– Я согласна, – понуро произнесла Варя, а Бойко рассмеялся:
– Вы еще не знаете, что от вас требуется, а уже согласны? Вот бы все мои собеседники были такими покладистыми, как вы, Варвара Ивановна!
– Да, я согласна. Я ведь понимаю, что за всем стоит маршал Берия и его... его желание обладать мной, – почти прошептала Варвара.
Александр Евгеньевич взглянул на женщину и промурлыкал:
– А не переоцениваете ли вы себя, уважаемая? Думаете, товарищ Берия мечтает о ваших прелестях? Скажите на милость, зачем вы ему? Вам за тридцать, вашему ребенку почти десять, ваша красота начинает увядать. Если уж на то пошло, товарищ маршал может раздобыть дам и помоложе, и покрасивее, и посговорчивее.
Бойко посмотрел на портрет Берии, затем перевел взгляд на портрет Сталина и продолжил:
– Я вижу, вы готовы пожертвовать собой ради сына, Варвара Ивановна, и меня ваше самопожертвование, признаюсь, восхищает. Вначале я скептически относился к плану Лаврентия Павловича, но теперь понимаю: он гениален. И вы – самая подходящая исполнительница главной роли в задуманной трагикомедии.
Он взял со стола бумагу и ручку, положил их перед Варей:
– Подпишите!
Женщина пробежала глазами документ и воскликнула:
– Нет, я не буду это подписывать! Надо же было такое придумать – будто я прошу немедленно развести меня с маршалом Веселовским по причине того, что он – враг народа:
– Вы сейчас не хотите подписывать, а когда я изложу вам план маршала Берии, согласитесь как миленькая, – заявил Бойко. – И не забывайте: на кону стоит судьба и жизнь вашего сына. Кто знает, может, мальчик тоже посвящен в заговор, тогда наши следователи с ним поработают...
