То ли по прихоти судьбы, то ли по щучьему велению, но появился на свет наш сынок седьмого июля – в день рождения покойного сына Сальвадора. Поэтому и назвали мы его – как же иначе? – Феликсом. То есть счастливчиком. Все же две семерки... Крестным отцом Феликса станет дядя Митяй, а крестить ребенка будет отец Нектарий.
Кстати, «Войну магов» выиграла – кто бы мог предположить! – наглая обманщица Эльвира. И это только укрепило меня в мысли о том, что люди покупаются на любую ложь, в особенности на примитивную и наглую. Ах, Марк, Марк...
И теперь я всегда подаю милостыню в переходе!
Эпилог
В родильной клинике меня посетил Аскольдов. За прошедшие месяцы художник сильно сдал, его болезнь прогрессировала. Он не мог уже двигать верхними конечностями и даже говорил с большим трудом.
Он все таращился на малютку Феликса и бубнил о том, что тот – реинкарнация его сына. Я не возражала – нельзя же перечить смертельно больному! Секретарь по приказанию босса подсовывал мне фотографии сына Сальвадора, и я должна была подтвердить, что сходство между покойным мальчиком и моим сынком, который был вылитый Илюшка, бросается в глаза.
– И ушки такие же... – гнусавил Сальвадор Аскольдов, у которого секретарь заботливо вытирал батистовым платочком капавшие с губы слюни. – И глазки точно такого же цвета! И улыбка!
Ушки у нашего Феликса Ильича были, как у меня, то есть идеальной формы (аскольдовский же Феликс был весьма лопоух), глазки у нашего сынка – серо-зеленые, а у несчастного мальчика, сына художника, карие. Но улыбка и в самом деле была похожей. Но этим всяческое сходство и ограничивалось.
– Мой Феликс... – твердил художник. – У него была родинка... В виде полумесяца и трех точек-звездочек рядом, образующих равнобедренный треугольник. Мой милый мальчик...
Родинки, как я вспомнила, верящие в переселение душ люди считают знаками прошлой жизни. В том месте, где в грудь солдата Первой мировой вошла пуля, у ребенка, родившегося через пятьдесят лет и якобы являющегося новым вместилищем души солдата, должна иметься родинка на месте пулевого отверстия. Ну, или что-то в этом роде.
Прощаясь, Сальвадор велел своему секретарю выйти и прошептал, умиленно взирая на моего сынка, мирно посапывавшего у меня на руках:
– Есть начало и есть конец. Есть жизнь и есть смерть. Я принял решение. Еще около месяца, и в день смерти Феликса я покончу с собой. Потому что все равно я умираю! Врачи дали мне еще от силы полгода. Я же хочу скончаться в тот же день и час, что и мой мальчик!
Мы расстались с художником, на сей раз навсегда. Я не пыталась его переубедить – все равно бы не получилось. Я простила его, как простила и Маша. Ведь родители готовы на все ради своих детей. Даже умереть в тот же день и час, что и их чада.
Любуясь на спящего Феликса, я размышляла о том, что никакого переселения душ нет. И мой Феликс, конечно же, не может быть Феликсом Сальвадора Аскольдова. Но пусть художник думает что угодно, его право. Я не могу лишать его надежды.
А, собственно, жаль, что переселения душ не существует и что это всего лишь чрезвычайно красивая и поэтичная сказка. Кем бы тогда мог стать Марк в новой жизни? Североамериканской секвойей, как он когда-то хотел? Или голодной злобной крысой в московской канализации?
Смерти нет! Да, именно так. Потому что мы продолжаем жить – в наших детях. И в детях их детей. И в детях детей детей... Марку это не грозит. А у меня имеются две дочки и сынок! И, конечно же, Илюшка! Вот оно – мое подлинное счастье!
Я, умиленная своим спящим чадом, склонилась над Феликсом Ильичом и поцеловала его в лобик. Феликс причмокнул, заерзал, повернул в сторону головку.
Я поцеловала сыночка в затылок и увидела, что на уровне седьмого шейного позвонка у него сидит смешная родинка. И почему я раньше ее не заметила? Нет, даже не одна, а целый выводок! Я присмотрелась – и потеряла дар речи.
Родинка была странной, редкой и уже… знакомой мне формы. О ней только что вел речь Аскольдов! Господи, да что такое? Никаких сомнений! Глаза меня не обманывали, и я даже подушечками пальцев нащупала крошечные пигментные бугорки. Фирменный знак моего Феликса! И умершего почти двенадцать лет назад того Феликса!
Это был полумесяц, а рядом три точки-звездочки, образующие равнобедренный треугольник!
