– Вы думаете о том, чем же я страдаю? – сказал вдруг Винокуров. Светлана вздрогнула. Он что, умеет читать мысли? – Нет, я вовсе не телепат, однако уже привык к тому, что посетители, к счастью, немногочисленные, с которыми мне приходится иметь дело, задаются в первую очередь этим вопросом. Моя болезнь есть прямое следствие убийства моей дочери. В этом повинны три мерзавца – Таранцев, Стаховский и Безбородько.
Светлана, услышав знакомую фамилию, попыталась вспомнить, кому она принадлежит. Ага, ну точно, любознательной пенсионерке, которая собирала ягоды и грибы и видела Таранцева на лесной просеке неподалеку от места, где позднее нашли тело Оксаны.
– У моего мужа редкое заболевание, которое выражается в том, что он не может находиться на свету. Проще говоря, аллергия на солнечные лучи. Поэтому он вынужден уже в течение семи лет пребывать в четырех стенах, а если и выходит наружу, то только ночью. Вы спросите, какое это имеет отношение к смерти Оксаны? Самое прямое! Иван далеко не всегда страдал этим недугом, он развился на нервной почве, а также в результате неправильного применения антибиотиков. Восемь лет назад у Ивана случилась тяжелая ангина, его пичкали всяческими лекарствами, а через два месяца он заметил, что у него нестерпимо зудит кожа. Наши костоправы ни за что бы не разобрались в причине его страданий, пришлось ехать в столицу. Там развели руками – излечить этот недуг нельзя, но можно попытаться остановить его на одном уровне. Слава богу, это удалось, и Иван вот уже семь лет чувствует себя достаточно хорошо. Однако ему нельзя попадать под солнечные лучи, да и на повышенную температуру он реагирует плохо. И это все из-за убийства нашей девочки! Трое извергов убили ее, надругались над ней, Иван так переживал все эти годы… Врачи сказали, что причина заболевания в первую очередь обусловлена психическим состоянием, а не телесным, это результат многолетних страданий и самобичевания…
Наталья Семеновна, рассказывая, повышала голос, последние слова она практически выкрикнула. «Да они все в этой семье нуждаются в помощи психиатра, – подумала Светлана. – Но как же ей отсюда выбраться? Или уже никак?»
– Но почему вы говорите, что в смерти вашей дочери виноваты трое человек: Таранцев, Стаховский и Безбородько? Ведь следствие…
Иван Иванович, вскочив с трона, расхохотался:
– О каком следствии вы говорите! То следствие, которое вел Ватутин, пришло к тем выводам, которые требовались власти. Да, не скрываю, в то время я и сам был властью, все же второй секретарь горкома. И я думал, что милиция бросит все силы на то, чтобы поймать убийцу Оксаны. Как бы не так! Ватутин сделал все, чтобы выгородить соучастников убийства нашей крошки – Стаховского и Безбородько. Все грехи свалил на Таранцева. Не скрою, я думаю, что идея сотворить столь мерзопакостную вещь с Оксаной пришла в голову именно Таранцеву, но этот жалкий червь ни за что бы не решился на такое в одиночку. Ему требовались сообщники, вот он и завербовал их из числа своих приятелей-идиотов. Володя Стаховский и Кирюша Безбородько… И наконец настал наш час – все они мертвы! Мертвы! Мертвы-ы-ы!
Его фразы перешли в завывания, Светлана вжалась в кресло. Если так и дальше пойдет, то у обоих Винокуровых случится истерика. Каким образом можно попасть в лифт, ведущий на первый этаж? Но даст ли ей это что-нибудь? Скорее всего, нет. Она же не знает планировки дома, да и дверь наверняка закрыта изнутри.
– Вы, похоже, даже не знаете, кто такой Кирилл Безбородько? – спросила Наталья Винокурова. – Впрочем, это неудивительно! А где ваш диктофон или хотя бы блокнот, каким образом вы будете конспектировать наш рассказ? Вы и не представляете, сколько раз мы обращались в средства массовой информации, на телевидение, даже в Интернете помещали сообщения, но правда никому не нужна! Мы потратили много времени и денег, чтобы установить истину о гибели нашей дочурки, но оно того стоило!
Светлана представила себе – двое выживших из ума богачей донимают редакции газет и телевизионных программ. Их там просто отшили. Но, насколько могла судить Ухтомина, им явно есть что рассказать. Она уже убедилась – Ватутин был с ней не откровенен.
– Генрих Игнатьевич Безбородько с конца шестидесятых до середины восьмидесятых был самой влиятельной личностью в нашем городке. Он занимал пост директора завода по добыче и обработке аметистов. А Кирилл являлся его единственным сыном, горячо любимым и жутко избалованным. Вам сейчас странно, что директор предприятия, пусть крупного и градообразующего, заправлял всем в Усть-Кремчужном? Вы просто не знали Генриха Безбородько. Он вполне мог сделать головокружительную карьеру в Москве, но предпочел остаться в провинции. К нему на поклон ходила вся власть – председатель горкома, начальник милиции, директора школ. Он держал в узде даже блатных и был на короткой ноге с местными ворами в законе. Почти двадцать лет правил городом, гадючий сын! Когда он откинулся от инсульта, мы устроили семейный праздник, – выдала Наталья Семеновна.
Эстафету подхватил ее супруг:
– Калерия Даниловна была его мамашей. Гордилась своим сыночком, считала себя чуть ли не первой леди в Усть-Кремчужном, терроризировала невестку, жену Генриха, и души не чаяла в Кирилле, этом избалованном поганце. Мальчишка рос в богатстве и вседозволенности. Он знал, что его папаша заправляет всем в городе. Когда Кирилл в пятнадцать лет попался на краже, дело замяли. Когда его загреб наряд милиции за то, что он в нетрезвом виде приставал к девушкам в городском парке, Генрих лично позвонил начальнику УВД, и великовозрастного балбеса, которому к тому времени стукнуло семнадцать, отпустили, даже не заведя дела. И не приходится удивляться тому, что одним ужасным днем этот подонок вместе с парочкой таких же, как он сам, дегенератов, принял решение изнасиловать Оксаночку.
– Повторяю, я уверена, идея исходила от Таранцева, – перебила его жена. – Оксана была со мной откровенна, она никогда не скрывала от меня своих мыслей и увлечений. У нее в Свердловске был друг, хороший молодой человек, его отец занимал должность главного городского хирурга, чем не пара нашей кровиночке? Но нет, Таранцев, которого она отвергла, никак не мог успокоиться…
– А как же Борис Куликов? – спросила Светлана. – Он ведь, кажется, также был неравнодушен к вашей дочери?
При упоминании имени Куликова Винокурова скривилась:
– Что вы, этот алкаш пытался стать приятелем Оксаночки, но она отвергла его со смехом. Он и сейчас живет в Усть-Кремчужном, небо коптит, этот бомжара. Нет, я знала, что Куликов не причастен к смерти нашей малютки. Оксана мне рассказывала – Таранцев не давал ей прохода, а когда она заявила, что ему следует регулярно чистить зубы, чтобы изо рта не несло гнилью, он взбесился и пообещал, что она пожалеет об этом.
Винокурова замолкла, ее супруг, потирая ладони, подошел к Светлане. Ей показалось, что его глаза в полутьме фосфоресцируют. Но у людей же такого не бывает…
– Не стоило Оксаночке так обострять отношения с этим уродом, – сказал он печально.
– Конечно же, стоило!!! Или ты бы хотел, чтобы эта мразь стала нашим зятем? – завопила Наталья Семеновна. – Оксана ни в чем не виновата, я тебе уже миллион раз говорила, Иван. Это все Таранцев и его компания.
