— Господи, ну откуда же я могу знать? Разве я следила
за часами…
— А вы, Марк? Вы не можете ответить на этот вопрос?
— Точно — нет. Скорее всего после полуночи. Да,
конечно, после полуночи.
— А вы не отправились следом за женой? Ведь скорее
всего она была в состоянии сильного эмоционального стресса.
Марк смутился. В его холодных, обычно таких самоуверенных
глазах мелькнули страх затравленного зверя и позднее раскаяние.
— Я хотел. Я даже вышел… Но Ольги уже нигде не было.
— И вы вернулись к Шмаринову.
— Да. Дело в том, что у нас еще был не закончен деловой
разговор. Я работаю в его концерне, и у нас сейчас намечается крупная сделка…
— И вы решили, что это важнее, чем состояние вашей
жены?
— Это работа.
— Понятно. Значит, вы остались с тестем в баре. В
котором часу вы покинули его?
— Что-то около четырех. Я проводил его до холла
гостиницы, и мы условились, что созвонимся с утра.
— Потом вы отправились домой?
— Вы же знаете. Пал Палыч! Потом я вернулся в бар. И
просидел там до самого его закрытия.
— А почему вы сразу не пошли домой?
— Почему? Мне нужно было продумать один из вариантов
сделки. Именно об этом мы и разговаривали с Игорем.
— Значит, вы просидели до закрытия, а потом отправились
к себе.
— Да.
— И что?
— Ничего. Лег спать и проснулся только тогда, когда вы
начали стучать Нам в дверь.
— А что ваша жена?
— А что — моя жена? Когда я вернулся, она спала.
— В одежде? — неожиданно спросил Звягинцев.
По лицу Марка пробежала тень, и это не осталось
незамеченным.
— Так в одежде или нет? Это же очень легкий вопрос,
Марк.
— — Я не знаю, — наконец выдохнул он — Что значит,
не знаете?
— Дело в том, что я не включал свет. Я боялся разбудить
ее.
— Значит, боялись разбудить, — задумчиво произнес
Звягинцев.
— Да, — с вызовом ответил Марк. — Надеюсь,
это не преследуется в уголовном порядке?
— Нет, конечно. Теперь вернемся к вашей жене Вы
утверждаете, Ольга Игоревна, что после того, как покинули бар, сразу
отправились домой.
— Да.
— Легли спать.
— Да.
— И проснулись только утром.
— Да.
— Вы уверены в этом?
На Ольгу жалко было смотреть: она сжалась в комок и закрыла
голову руками. Марк смотрел на Звягинцева с ненавистью.
— Прекратите это немедленно! Слышите, вы!!! Не смейте
мучить ее! Не смейте мучить мою жену!..
— Успокойтесь. Мы не ставим целью в чем-то уличить вашу
жену. Единственное, чего мы хотим, — установить истину.
Сейчас наступит самый трагический момент. Самый трагический
и самый тяжелый. Он, Звягинцев, должен будет сказать им… Должен будет сказать
ей, что ее видели в гостинице ночью. Как раз в то самое время, когда она, по ее
словам, спала у себя в коттедже. Сказать — со всеми вытекающими отсюда
последствиями. Ему очень не хотелось делать этого, именно потому он
разволновался и стал называть себя во множественном числе: «Мы не ставим целью…
Единственное, чего мы хотим…» Но весь этот прокурорский пафос произвел
неожиданное впечатление на Радика с Колей. Они приободрились, почувствовав, что
присутствуют при чем-то значительном. Радик даже подмигнул Звягинцеву — все правильно,
шеф, валет — не фигура, бей дамой!
— Значит, вы утверждаете, что после того, как покинули
бар, вы вернулись в коттедж.
Ольга молчала.
— Да, — сказал за нее Марк.
— Очень хорошо. Но, к сожалению, мы располагаем другими
сведениями. Вас видели входящей в гостиницу и выходящей из нее уже после
четырех, когда Шмаринов.., ваш отец покинул бар и поднялся к себе.
Ольга подняла на Звягинцева полные ужаса глаза.
— Нет! — вырвалось у нее. — Нет! Нет!
— У нас есть показания нескольких свидетелей. В том
числе портье, который опознал вас.
— Нет!
— Вы отрицаете факт посещения гостиницы?
— Я… Этого не может быть… Этого не может быть, правда,
Марк?
— Конечно, кара.
— Ну что ж, тогда придется пригласить свидетеля.
Звягинцев снял телефонную трубку. Разговор с Иваном был коротким,
потом трубку взял Серый. По просьбе Звягинцева, который предвидел такой поворот
событий. Серый уже час сидел в холле. Спустя несколько минут после звонка
Звягинцева он появился в комнате. Переминаясь с ноги на ногу. Серый обвел
присутствующих взглядом и почтительно поздоровался.
— Присаживайтесь, Сергей Алексеевич, — сказал
Звягинцев, и Серый даже слегка обалдел от такой вежливости.
— Ничего, я постою.
— Садитесь.
Серый присел на краешек стула, стоящего у письменного стола
Звягинцева.
— Это наш портье, Сергей Алексеевич Мулец. Надеюсь, вы
все его знаете.
— Видели, — сквозь зубы процедил Марк.
— А теперь, Сергей Алексеевич, расскажите нам все то, о
чем вы рассказали мне.
— А чего рассказывать?
— О прошлой ночи. Вы видели эту девушку?
— Видел. Она приходила.
— Когда это было?
— Я же говорил, уже после четырех утра. Вошла в
гостиницу, поднялась по лестнице и минут через двадцать… Или через полчаса
вышла.
— Вы спросили у нее, куда она идет?
— А нужно было? Я же знаю. В номере двенадцать
проживает ее подруга, которая ноги поломала. Что же я буду спрашивать…
— И вы не удивились, что она приурочила свой визит к
четырем или пяти утра?
— Ну… Это же свободная воля свободных людей. Вызнаете
наши правила, шеф. Либерализм и полная свобода.
Ольга не могла отвести взгляда от портье.
— А вам ничего не показалось странным в ее поведении?
Может быть, она была чем-то расстроена или нервничала?
— Да нет. Ничего такого. Она пробежала мимо. И так же
быстро выбежала. Вот и все.
— Вы уверены, что это была я? — Ольга так побледнела,
что, казалось, еще секунда — и она упадет в обморок.
— Да, товарищ Мулец, — поддержал Ольгу
Звягинцев. — Вы уверены, что это была именно она?
— Конечно. Только на ней была одежда другая — такой
комбинезон, голубой с белым, и куртка. И еще очки были.
