— Ничего, — твердо сказал Марк. — Это-то меня
и пугает больше всего.
— Все равно, должна быть какая-то логика.
— Она была не в себе — какая уж тут логика?
— Не скажите, Марк. Логика присутствует везде. Ей
подчинены даже бессмысленные поступки. Нужно только правильно выбрать систему
координат.
— Сон, — задумчиво произнес Марк. — Ее сон.
Все началось со сна. Ей снились люди, которые были практически вмонтированы в
лед. Этот сон не просто ее испугал — он ее ужаснул. А потом эти нелепые видения
с пещерой…
— Мне кажется, тут все не так просто. Помните, она
говорила, что видела там пропавшего парня… Кирилла Позднякова.
— Мы уже обсуждали это. Пал Палыч. Она увидела
фотографию, лицо парня закрепилось в ее подсознании. А в какой-то момент
всплыло в галлюцинациях, — Марк снисходительно посмотрел на Звягинцева.
«Похоже, ты не слишком опечален всем происходящим,
браток, — с неожиданной неприязнью вдруг подумал Звягинцев. — Сидишь
с каким-то старым хрычом и препарируешь собственную жену, как лягушку, как раз
в стиле Васькиных детективных романов. И пиво взял самое дешевое…»
— Ну, допустим. — Звягинцев не удержался и
отрыгнул, краем глаза наблюдая, как по лицу Красинского прошла презрительная
тень. — Допустим. Но дело не только в Позднякове. Я тут поднял кое-какие
материалы… Ваша жена, если мне не изменяет память, упоминала женщину. Говорила
еще, что заметила золотую цепочку и сережки в виде листиков.
— Вы даже это запомнили? Надо же…
— Так вот, год назад в «Розе ветров» пропала супружеская
пара — так же, как и Позднякова, их накрыло лавиной.
— Да у вас здесь опасное место, просто заповедник
экстремальных видов спорта! Ни о чем подобном в проспектах не говорилось.
— Проспекты пишут в рекламных целях. А горы есть горы.
От случайностей никто не застрахован.
— В случайностях тоже есть своя логика?
— Железная. Так вот. У пропавшей в прошлом году женщины
были именно такие золотые сережки в виде листиков.
Я об этом вспомнил, потому что был знаком с этой женщиной.
Как вы это объясните?
— Никак. Таких сережек полно. И потом, стоит ли
доверять подобным показаниям?
— Во всяком случае, стоит к ним прислушаться.
— Неужели вы всерьез верите в существование какого-то
ателье смерти, да еще под носом у горнолыжного курорта с неплохой репутацией?
Даже для нашего беспокойного времени это перебор.
Звягинцев сдул пену, неопределенно помычал, но от ответа
уклонился. Действительно, озвученная Марком цепь событий, к которым он,
Звягинцев, отнесся так серьезно, выглядела жалкой пародией на фильм ужасов. Без
всяких затей, с горой силиконовых трупов, кетчупом вместо крови и бензопилой
для расчлененки в качестве главной героини.
— Кто вы по званию? — неожиданно спросил Марк.
Только этого не хватало! Сейчас этот субчик начнет рыться в
его кальсонах, где в самом неподходящем месте воткнуты четыре
унизительно-маленькие звезды капитана!
— Я в отставке, — скромно сказал Звягинцев.
— Значит, давно не практиковали. У вас тут тихо, как я
посмотрю.
— Да. Не могу сказать, что завален работой по горло.
Сегодняшний случай с вашей женой — редкое исключение. — Звягинцеву не
хотелось трепать имя несчастной Ольги, но поставить на место зарвавшегося
молодого человека он посчитал своим долгом.
— Послушайте, Пал Палыч. — От принятого коньяка
глаза Марка заблестели. — Я попытаюсь изложить вам свою версию
происшедшего. Мне это будет нелегко, потому что все это связано с моей женой…
— Если нелегко — не излагайте. Зачем же себя мучить.
— И все-таки… Дело в том, что мать моей жены покончила
собой. Много лет назад. Об этом не стоило бы вспоминать, да я бы и не стал
этого делать, если бы… Если бы мать Ольги не страдала очень серьезным
психическим расстройством.
Ольга была слишком мала, чтобы по-настоящему пережить ее
смерть. Похоже, что она начинает переживать ее именно сейчас.
— А раньше? Ничего такого за вашей женой не
наблюдалось?
— Абсолютно ничего. Ольга — очень уравновешенный
человек. Я бы даже сказал — чересчур уравновешенный. Она интроверт, вы
понимаете, о чем я говорю?
Звягинцев отклячил нижнюю губу и изрек нечто среднее между
«угу-мм» и «м-да». Он смутно помнил два этих запредельных психологических
термина «экстраверт» и «интроверт», но вот что они обозначают конкретно…
— Она все держит в себе. Она очень сдержанный человек.
У нас бывали тяжелые времена, и всегда ее поведение было
выше всяких похвал… Когда мы прилетели сюда — еще в аэропорту, к Ольге
привязалась какая-то гадалка и наговорила ей бог знает что.
— Что именно?
— Ну, откуда же я знаю! Что-то о жизни и смерти,
обычный цыганский бред. И моя жена поверила в это бессмысленное предсказание.
Думаю, это и послужило катализатором ее нынешнего поведения, в этом и есть
корень зла. Ее психика оказалась беззащитной… Я бы за такие вещи депортировал
из страны всем табором, вместе с кибитками и необъезженными жеребцами. Но… Что
произошло, то произошло. Сначала ночной кошмар. Потом кошмар якобы повторяется
наяву в красочных подробностях. А сегодня я нашел ее в снегу, недалеко от
коттеджа. Она совершенно не помнила, где была и что делала. Оказывается, она
натворила дел…
— Это точно, — с сожалением сказал Звягинцев.
— Вы говорили о логике. С этой точки зрения поведение
Ольги совершенно логично: эти ледяные скульптуры как-то странно действуют на
нее, от них исходит некая опасность.
Я не рассказывал вам… Еще в первый день мы побывали в этом
городке. Он произвел тяжелое впечатление на Ольгу, она едва не заблудилась там,
и потом — ей показалось, что ее преследуют. Вполне естественно, что она
попыталась уничтожить источник опасности. Избавиться от чувства гнетущего
страха. Все симптомы депрессивно-маниакального психоза.
— Вы разбираетесь в психиатрии?
— Совсем не разбираюсь. — Марк настороженно
посмотрел на Звягинцева. — Но это элементарные вещи, на уровне статьи в
научно-популярном журнале.
— Во всяком случае, ваша версия выглядит довольно
стройной. — Звягинцев погладил налитое пивом брюхо. — Такой же
стройной, как и ваша жена. Она очень красива.
— Спасибо. Я знаю.
— А палка? — неожиданно спросил Звягинцев. —
Палка, которой… Которой она проделала все это? Вы же утверждали, что она
потеряна.
— Это утверждал не я. Ольга. Теперь вы видите, чего
стоят ее слова.
— Да. Теперь вижу.
— Я надеюсь… — Марк близко придвинулся и заглянул Пал
Палычу в глаза, — что вы тоже проявите великодушие.
