— Ты спускалась здесь?
— Да.
— И вылетела с плато?
— Да. Никто не объяснил мне, как рассчитывать скорость
движения…
— Ты могла разбиться, — в голосе Ионы послышалось
запоздалое отчаяние.
— Я могла разбиться, я могла замерзнуть… Какое это
имеет значение, если ничего не случилось. Со мной, во всяком случае.
— Я бы никогда себе этого не простил.
— Тебе не говорили, что ты слишком навязчив?
— Нет.
— Я буду первой…
Наконец появился Звягинцев. Его вечная шляпа была сдвинута
на затылок, из-под нее струился пот. Лицо Пал Палыча было красным — то ли от
напряженных усилий, то ли оттого, что он регулярно прикладывался к маленькой плоской
бутылочке. Ольга посмотрела на обессилевшего мастодонта с неожиданной жалостью:
как, должно быть, тяжело нести свои сто сорок килограммов по снежной целине. А
для таких экстренных вылазок, да еще в горах, нужно заводить снегоступы.
Прошедший ночью снег существенно усложнял им задачу, но
Звягинцев был полон оптимизма.
— Ну что, сориентируемся на местности? — призвал
он Ольгу.
— Я промахнула плато, — сказала Ольга, с опаской
заглядывая вниз: неужели же она сама решилась вчера спуститься? — И потом
дальше, по склону. Там еще была сосна, возле которой я упала. Там, наверное, и
потеряла палку.
— Сосна — это ориентир. Будем его
придерживаться. — Звягинцев почесал некое подобие бакенбардов:
затрапезного вида мох, до которого не доходили ни руки, ни старенькая
электробритва «Бердск». — Так что спускайтесь вниз и ждите меня. Возле
сосны.
— А вы, шеф? — наконец-то Влад получил возможность
отыграться за поруганную честь своего подбородка. — Может быть, все
вместе, а?
— Да нет… Вы люди молодые, вам и карты в руки. А я уж
как-нибудь, по-стариковски…
— Могу вас сопроводить.
— Я сказал — не надо.
Влад захохотал и первым скрылся из виду. За ним потянулись
все остальные. Марк совершенно естественным образом оказался возле Ольги.
— Я подстрахую тебя, кара! — сказал он примирительным
тоном.
— Лучше бы ты сделал это вчера.
— Прости меня. — Его лицо жалко сморщилось. —
Прости, пожалуйста. Я.., сам не знаю, что делаю… Я боюсь за тебя.
— Ладно. — Она поцеловала Марка, а перед этим они
едва не запутались в лыжах. Губы Марка оказались холодными и безвкусными:
неужели она никогда не оправится от поцелуев Ионы? Подумав об этом, Ольга
похолодела.
— Я хочу, чтобы у нас все было по-прежнему.
— Я тоже хочу, чтобы у нас все было по-прежнему. Ты
даже не представляешь себе, как я этого хочу, Марк, — никогда еще она не
вкладывала в слова такой страсти и такой надежды.
…Они уже успели осмотреть пространство вокруг сосны со всех
сторон, когда на горизонте появилась темная точка.
Она стремительно приближалась, и скоро всем стало ясно, что
к месту общего сбора под искореженным деревом приближается Пал Палыч Звягинцев.
Картина его пришествия выглядела совсем уж фантастической: мощный зад
Звягинцева скрывал несчастную «ледянку», и казалось, он просто таранит им снег.
— Тебе это ничего не напоминает, Лелишна? —
захихикала Инка.
— А что это должно мне напоминать?
— высокохудожественный фильм "Отель «У погибшего
альпиниста». Примерно так же там передвигались инопланетяне.
— Инопланетяне передвигались на роботах, а не на
собственной заднице, — поправил Инку педантичный Марк. — А в общем,
ты права. Очень похоже.
Звягинцев лихо подкатил к сосне и даже умудрился не
врезаться в нее. Остановившись, Пал Палыч даже не подумал подняться: он достал
из кармана бутылочку и опрокинул в пасть последние сиротливые капли.
— Ну что? — наконец спросил он.
— Все в сборе. Только вас ждем, шеф, — сказал
Влад. — Вам помочь?
— Да нет, не нужно.
Звягинцев с трудом поднялся и тотчас же принялся
организовывать следственные действия и раздавать указания.
— Значит, вы утверждаете, что от этого места взяли
влево?
— Да.
— И дошли до скал? — Звягинцев махнул рукой в
сторону близких скал.
— Да. Там я сняла лыжи и понесла их в руках.
— А вы где нашли потерпевшую? — обратился
Звягинцев к Ионе, напрочь игнорируя Влада.
— Мы шли с противоположной стороны. От «Розы ветров».
— Ну что ж, дислокация ясна. Идемте.
…Лыжи нашлись через полчаса. Собственно, даже искать их не
пришлось — стоило только углубиться в каменный лабиринт. Они стояли на том
самом месте, где Ольга их и оставила: только снег слегка припорошил их.
— Никому не подходить! — зычным голосом крикнул
Звягинцев; он отправился к скалам первым, на ходу почесывая отбитую на склонах
задницу. — Только потерпевшей.
Почему он так упорно называет ее потерпевшей? Ольга
поморщилась. «Опознать потерпевшую, установить личность потерпевшей» — от всего
этого за версту несло формальдегидом медэкспертизы и безымянной могилой в
северной части городского кладбища.
Теперь, когда она была так близко от пещеры с ее страшной
начинкой, колени Ольги подломились. Марк попытался поддержать ее.
— Обопрись на меня, кара! — прошептал он.
Ольга с благодарностью взглянула на него.
— Я помогу.
— Только потерпевшей! — Голос Звягинцева остановил
Марка так же, как свист хлыста останавливает лошадь.
— Ничего, Марк, я сама. — Она ободряюще
улыбнулась.
Звягинцев ждал ее у камней.
— Ну, — нетерпеливо спросил он, — это место?
— Да. Вот здесь я сидела… Только почему-то не осталось
следов.
— Снег, ничего не поделаешь. Долго здесь сидели?
— Я не знаю… У меня не было часов.
— Просто сидели, и все?
— Нет. Я выкурила сигарету.
Звягинцев, до этого зорко вглядывавшийся в утомительно-белый
снег, с трудом нагнулся, покопался в наметенном за ночь сугробе и поднял
вымокший крошечный окурок.
Затем достал из бездонных карманов пальто очки, одна дужка
которых была перетянута бечевкой. Водрузив очки на мясистый нос, он поднес
находку к глазам.
— Та-ак… Сигареты «Мальборо». Ваши?
— Да. Я курила «Мальборо».
— Вот и ладушки. Значит, место вы признаете. Свои лыжи
признаете?
— Да.
