— Мы не хотим признавать правду, поэтому и прикрываемся тем, что именуется религиями. В каждой из них имеется зерно истины, и только тот, кто обладает прозорливостью, сможет познать истину полностью. Пока преступление не раскрыто, душа убитого не найдет упокоения, даже в новом теле. Поэтому часто бывает: в новой жизни человек, в теле которого живет душа жертвы убийства, посещает те места, где обитал в прошлой жизни и где произошло преступление.
— Выходит, что живые — всего лишь воскресшие мертвые? — продолжала удивляться я. — И нет особой разницы между жизнью и смертью? Таким образом, смерть — продолжение жизни? И вообще, я читала, что переселение душ — сказки. В Индии распространены истории о том, что какой-то маленький мальчик или маленькая девочка вдруг вспомнили, кем были в предыдущей жизни, родители отвезли их в далекую деревушку, и там они наткнулись… на свою собственную могилу! Такие истории характерны именно для Индии, потому что как раз там и верят в переселение душ. Так же, как в засохшем гамбургере именно истовые католики распознают лик Христа или фигуру Девы Марии — ведь это так согласуется с их представлениями о религии! Но если предположить, что душа «Зодиака» переселилась в новое тело, то наверняка имеется способ установить, в чье именно! И вы наверняка в состоянии это сделать!
Матильда качнула головой.
— Невозможно! «Зодиак» слишком силен, и если он этого не хочет, то никогда не сообщит, в чьем теле он теперь обитает. Но сейчас вам пора — через десять минут у меня будет важный клиент.
Нам не оставалось ничего иного, как ретироваться. Когда мы садились в «Порше» Эдика, то увидели огромный черный «Кадиллак», затормозивший около салона мадам Матильды. Я заметила женщину, закутанную в восточные одеяния, и мне показалось, что я узнала в ней знаменитую актрису прошлых лет.
— Неужели это… — начала я и повернулась к Эдику.
Мой любимый журналист кивнул:
— В Лос-Анджелесе увидишь и не такое. Ты веришь в то, что души после смерти меняют тела? — спросила я Эдика после короткой паузы, когда мы направлялись восстановить силы в тайский ресторанчик.
— Честно говоря, нет, — ответил Эдик. — Я всегда настороженно относился к подобным заявлениям и так называемым магическим трюкам. Но мадам Матильда — не обманщица. Она в самом деле помогла раскрыть несколько запутанных преступлений. Вот почитай…
В папке, которую дал мне Эдик, содержались вырезки из газет и журналов. Все они были посвящены мадам Матильде и ее дару.
— Она считается одной из лучших, — продолжил журналист. — Остается только надеяться, что на сей раз она ошиблась и никакого нового убийства не будет.
Меня же не оставляли дурные предчувствия. Механически уминая «дары моря» в ресторанчике, я думала о том, что где-то в огромном городе бродит человек, телом которого управляет злобный дух «Зодиака». Или это всего лишь сказки? Но кто знает, что истина, а что ложь со стопроцентной уверенностью?
Мы вернулись в отель, когда уже темнело. Мне очень не хотелось, чтобы Эдик уходил: честно скажу — было страшно оставаться одной в номере. Я вспомнила о незавидной судьбе мадам Свентицкой — женщиной она была, конечно, вздорной и малоприятной, но не заслужила такую кошмарную смерть. А что, если «Зодиак» надумает наведаться ко мне? Ведь жертвы-Козерога пока еще не было!
Говорили мы о каких-то пустяках, и страх постепенно отступил. Вернее, затаился, готовый выскочить в тот момент, когда за Эдиком захлопнется дверь. И неожиданно для себя самой я вдруг выпалила:
— Прошу тебя, не уходи! Я не хочу оставаться в одиночестве!
— Тебе нечего бояться, — с улыбкой произнес Эдик.
Красавец-журналист был прав: пока он со мной, то бояться нечего.
Я улеглась на софу, Эдик уселся рядом, и я вцепилась в его ладонь. Он рассказывал о своей работе, и я чувствовала себя спокойно. Переживания и усталость последних дней дали о себе знать, я заснула.
Не помню, что именно привиделось мне. Какая-то чепуха — золотистые ирисы в изящной фарфоровой вазе, открытая дверь, за которой тень… В любом случае, открыв глаза, я почувствовала, что сердце мое сумасшедше билось, а во рту пересохло. Мне было до чертиков страшно. Но я знала, что со мной Эдик и мне ничто не грозит…
Подняв голову с дивана, я увидела, что номер пуст. Моего журналиста не было. В ужасе подскочила и обнаружила на столе записку, в которой Эдик сообщал, что ему требуется уйти, потому что работа над очередной статьей, которую необходимо представить с утра, не ждет. Меня он решил не будить, потому что я походила во сне на младенца.
Часы показывали три четверти пятого. Уже не ночь, но еще и не утро. Я вслушалась в тишину, и мне показалось, что до меня донеслись осторожные шаги. Включив все лампы, какие только были в номере, я заглянула под кровать, обследовала ванную комнату и даже приподняла крышку унитаза.
Нет, все это моя необузданная фантазия. Никто меня не преследует, никакой «Зодиак» не пришел по мою душу. Да и мадам Матильда предсказала, что ночью будет убита некая блондинка, родившаяся под знаком Рака. У меня волосы отнюдь не светлые, и мой знак — Козерог. Так чего мне, собственно, опасаться?
Я включила телевизор и улеглась на кровать. Остановив свой выбор на старом вестерне, я уставилась в экран, размышляя о том, что, по словам гадалки, в прошлой жизни моя душа находилась в совершенно ином теле. Правда это или нет?
Я сама не заметила, как заснула. Кошмары меня больше не мучили, и очнулась я от телефонной трели.
— Марина, я тебя разбудил? — послышался родной голос Эдика.
Уже рассвело, и стрелки часов замерли на пяти минутах десятого.
По волнению, с которым говорил красавец-журналист, я поняла: произошло нечто ужасное.
— Мне только что удалось узнать — прошедшей ночью, как предсказала мадам Матильда, произошло новое убийство. Все, что мне известно, так это то, что жертвой стала молодая девушка. И… — Эдик на мгновение смолк. — И на месте преступления был обнаружен фирменный знак «Зодиака» — изображение созвездия Рака! Оставайся в номере и никуда не уходи, я постараюсь приехать к тебе, как только смогу.
Я закуталась в одеяло, пытаясь унять дрожь. Так как же остановить проклятого «Зодиака»?
Ирина Мельникофф
Как ни трагично осознавать, но все мы смертны. Существование каждого из нас завершится одинаково. В моем случае, как я уже говорила, это было жестокое убийство. Но моя жизнь, финал которой оказался столь ужасен, не только завершилась убийством, но и началась с него.
На свет появилась я 6 сентября 1911 года в Санкт-Петербурге, городе, который являлся тогда столицей канувшей вскоре в Лету империи. Вообще-то, по расчетам врачей, мне суждено было увидеть свет в начале ноября, однако обстоятельства сложились так, что все произошло намного раньше.
Мой отец, Адриан Георгиевич Мельников, был известным в Петербурге адвокатом. На сохранившихся фотографиях он выглядит импозантно — солидный господин с ухоженной седой бородкой, с умными грустными глазами, в элегантном костюме-тройке. Он специализировался на уголовных процессах, среди клиентов моего батюшки было много богатых и знаменитых личностей тех лет.
