Сварливый голос Снаппи оторвал меня от размышлений. Мы прогуливались по саду, наслаждаясь прелестной погодой. Вернее, Снаппи наслаждался, сидючи в инвалидном кресле (он может бегать как угорелый, но предпочитает, чтобы я отрабатывала свои деньги), а я потела, толкая оное кресло.
Некоторое время меня занимали кровожадные мысли великой мести (генерального директора с позором выгнать за пьянку и аморалку, коммерческого перевести в вахтеры, главного редактора довести до инфаркта миокарда), но я отказалась от забавной идеи стать владелицей издательства. Правильно истолковав мое молчание, Снаппи заявил:
— Так держать, русская кикимора! Вы, русские, такие шустрые, как тараканы. Помню, была у меня одна княжна, году эдак в 1952-м. Вся из себя гламурная аристократочка, а в постели могла фору дать любой шлюхе с бульвара Сансет. А красноармейская майорша Маша, что мне эротический массаж в Вене в 1949 году делала… Как такое забыть! Откуда ж она была? Есть у вас город — Коустромма?
Старик любил предаваться воспоминаниям, потчуя меня похабными анекдотами и рассказами о тайных пристрастиях сильных мира сего.
— Русская бармоглотка, знаешь, как я тебя позлю? Помру и отпишу тебе все свои миллиарды. Все двадцать. Хотя когда окочурюсь, уже побольше будет. Вот ведь тебе голову придется ломать над тем, что с ними делать!
И я знала, что Снаппи не шутит. Он и в самом деле пригласил к себе адвоката и велел составить завещание, согласно которому я становилась единственной его наследницей.
— Теперь тебе самое время меня душить подушкой, русская ведьмочка. Или мне стрихнину в куриный бульон подмешать. Но учти, если меня кокнешь, то тебе ничего не достанется! А я теперь, после ремиссии, собираюсь по крайней мере до ста двадцати дожить.
Яркое калифорнийское солнышко светило с голубого неба. Подле нас играли, бесясь, Армагеддон и Марленочка. И я, переведя взгляд с кота и таксы на покрытый седым пухом череп миллиардера, даже почувствовала что-то вроде любви к Снаппи.
Нет, Эдика он мне, конечно, не заменит. Но душить его подушкой я не буду. Предпочту подождать, и если старик не изменит завещание, то получу все его миллиардики.
Ну а пока я не стала самой богатой женщиной в мире, придется поработать сиделкой капризного старче. Кто знает, может, в том и заключается смысл моей жизни?
Ирина Мельникофф
Меня убил мой шеф Квентин Мориарти. Я знала, что он очень не хотел делать этого, но у него не было иного выбора. Или он — или я. Во время казни Джека Тейлора Квентин прикоснулся ко мне — а это вызвало у меня видение. Джильда… его дочь… убита…
Быть мертвой совсем не больно. А вот умирать — наоборот. Никогда бы не подумала, что поверю в переселение душ. Но пришлось смириться с непреложными фактами.
Смерть, как я поняла, это не конец. Смерть — это начало. И все повторяется несчетное количество раз, как повторяется путешествие Солнца по тринадцати знакам Зодиака.
И всех, кого ты любишь, но с кем был разлучен в одной жизни, обязательно встретишь в другой. И обретешь потерянное счастье. А если нет, то тебя ждет еще одна попытка. И еще одна. И так — ad infinitum. И когда-нибудь ты найдешь свою половинку.
Мне повезло сразу. Видимо, в награду за мучительную смерть. И Дэвид, мой любимый Дэвид, которого мне так не хватало и которого я люблю больше всего на свете, со мной согласен. Мы ведь снова обрели друг друга. А если потеряем, как было несчетное количество раз до этой жизни и произойдет несчетное количество раз после этой жизни, то обретем снова и снова.
Дэвид и я вместе. Таково наше предназначение — искать, терять, снова искать — и обретать друг друга. И так — вечно.
Сияет яркое калифорнийское солнышко с серого-серого неба (коты же не различают красок!). Подле нас флиртуют два странных создания — седой старик в инвалидном кресле и невысокая востроносая девица с серыми-серыми волосами. Они тоже нашли друг друга, хотя и не подозревают об этом. Не всегда дано знать, что является смыслом твоей жизни. А он в том и заключается — искать, терять, снова искать — и обретать друг друга. Кто сказал, что животный облик в новой жизни — наказание за грехи в жизни предыдущей? Полная чушь! Животные в действительности высшая ступень бытия, и их облик принимают те, кто много страдал.
О да, Дэвид и я наконец снова вместе. Я ведь знала, что так и будет! Мы носимся по траве, бесясь и играя. Только в новой жизни Дэвид — полная неуклюжая седоусая такса Марленочка. А я — черный наглый котище Армагеддон.
Но для абсолютного, космического счастья важна не форма тела, а конфигурация души. И то самое сокровенное, что мы так мучительно ищем, теряем и снова находим. То, на чем зиждется Вселенная. То, что побеждает даже смерть.
Любовь.
