– Девочка, ты что здесь делаешь? Не мешай, отойди к своему классу. И куда только твои родители смотрят!
Оля отошла и прислонилась к бетонной стене. Женщина по-прежнему суетилась, принимая цветы от родителей и прибывающих детей, улыбаясь и расставляя учеников по цепочке. Оля так и осталась стоять около своего класса, не присоединяясь ни к кому, а родители, толпившиеся около нее, не замечали маленькую девочку с букетом страшных увядших цветов, каждый стремился рассмотреть свое чадо, сфотографировать его или шепнуть о нем преподавательнице.
– Вот она, – указала Оля на женщину в желтом платье, которая вместе со всеми аплодировала выступавшему директору.
Тетя Маша подошла к ней и что-то сказала. Учительница, повернувшись, как-то недовольно посмотрела на Олю, но потом, мило улыбнувшись, все-таки приблизилась к ней.
– Значит, ты и есть Оля Суворова, ну что же ты мне сразу не сказала, – произнесла она. – А я думала, что вы еще не приехали, у нас некоторые не возвратились пока с моря, я такое не поощряю, но первый раз это допустимо.
Затем классная руководительница, которую звали Вера Николаевна, отвернулась от Оли, опять устремив свой взор на директора. Тот как раз заканчивал говорить проникновенные слова.
– Оля, иди и подари ему цветы, – сказала Вера Николаевна.
Она критическим взглядом оценила букет в руках у девочки, взяла его, положила на асфальт и вручила Оле три шикарные розы, перевязанные красной лентой.
– Иди, иди, – подтолкнула ее учительница, – надо вливаться в коллектив, нельзя стоять все время у стеночки.
Оля в толпе других школьников побежала к крыльцу, на котором располагалась администрация школы, и вручила директору, лысоватому, в очках, букет роз. Тот потрепал ее по голове, передав цветы кому-то из приближенных.
Когда Оля вернулась, тети Маши уже не было. Она ушла, как объяснила учительница. Оля поняла, что та заторопилась к Жене, в спецшколе должен был проходить специальный конкурс первоклассников, и Женя принимала в нем участие.
– Дети, сейчас будет звучать веселая песенка, – радостно сообщила своим питомцам Вера Николаевна, – и вы дружно за мной пойдете в здание вашей школы, где будете набираться знаний. Становитесь по парам, так, побыстрее.
Родители бросились поправлять банты, целуя своих детишек, а Оле не оказалось пары. Все дети были или знакомы друг с другом, или уже сумели найти общий язык.
– Девочка, становись в конец, – сказала ей чья-то бабушка. – Давай, не задерживай, у моего Андрюши сегодня самый счастливый день в жизни. – И бабушка попыталась поцеловать уворачивающегося внука, уже считавшего себя взрослым.
Грянул школьный марш, отражаясь эхом в стеклах близлежащих пятиэтажек, и дети пошли за Верой Николаевной в обитель науки.
Оля видела, что они ступали прямо по ее букету, который учительница кинула на асфальт. Причем ребята специально старались его раздавить, расплющить. Оле вдруг стало очень обидно. Она была готова заплакать и, когда дошла ее очередь идти по своим цветам, попыталась остановиться и поднять хоть один оставшийся цветок.
Однако позади на нее зашипели, там шел еще один класс, и их преподавательница, молодая и самоуверенная особа, одетая в голубое облегающее платье, с глазами, подведенными голубой тушью, и волосами, отсвечивающими синькой, проговорила:
– Девочка, не мешай, иди быстрее. Этот мусор уберут дворники, не беспокойся.
Оля чувствовала, что сейчас заплачет, но сдержалась. Она вспомнила то, что ей когда-то говорили и мама, и тетя Маша. Нельзя показывать на людях, что ты слабее их, нельзя плакать. Даже если очень больно, надо перебороть себя. Потому что если хоть кто-то увидит твою слабость, то сможет использовать это против тебя.
Поэтому девочка, подняв голову, наступила на ту зелено-красную массу, которая осталась от букета. Хруст и чавканье на асфальте отозвались в ее голове, но всего на секунду. Потом нескончаемый поток наряженных школьников вовлек ее в здание школы.
– Итак, я вызвала вас, Александр Федорович, – сказала Вера Николаевна в конце третьей четверти, – чтобы поговорить об успеваемости вашей дочери Ольги.
Они находились в пустом кабинете, был конец зимы, снег уже начинал таять, а ночью ударяли морозы, превращавшие лужи в каток.
– Что произошло? – спросил дядя Саша.
– Девочка, без сомнения, одаренная, она, например, уже умела читать, когда пришла в первый класс, сейчас многие родители сами занимаются со своими детьми, приучают их к чтению. Хотя и не так эффективно, как по нашей коллективной и отработанной системе, но школа только приветствует это. Наверное, вы сами занимались с Олей?
Дядя Саша понятия не имел, как девчонка научилась читать, скорее всего, ее мать-проститутка в свободное от посещения «Интуриста» время учила свою дочь по букварю. Интересно, она ей больше никакое умение не привила? Он плотоядно усмехнулся. Он невзлюбил мать Ольги, Киру, за то, что, когда он однажды пытался пристать к ней, она осадила его. Ишь ты! С другими небось за деньги такое вытворяла! А теперь он вынужден воспитывать дочь этой недотроги!
– Да, мы занимались с ней, с Ольгой, я хочу сказать, – сказал он. – Лично я, иногда моя жена.
– Это заметно, – кивнула учительница, – но, понимаете, ей требуется система. Девочка какая-то неконтактная, замкнутая, мало общается со сверстниками. Письменные работы у нее получаются великолепно, но если спросить ее устно, то Оля сразу теряется, краснеет, не может ничего сказать.
– Ага, – произнес дядя Саша.
Несмотря на то, что Олю он не считал своей дочерью, его раздражало, что на нее жалуются. Все Суворовы обязаны быть лучше других, а этот приемыш только портит общее впечатление. Вон, старшая Зинаида наверняка получит золотую медаль по окончании десятого класса, а этой… этой незаконнорожденной ничего не светит.
– Поэтому я советую вам провести с ней мягкую воспитательную беседу, – продолжала Вера Николаевна. Отец Оли ей нравился. Не каждый занимается с дочкой до школы чтением. Кроме того, он главный инженер завода, с такими надо поддерживать хорошие отношения. – Просто поговорите с девочкой, в этичной форме поинтересуйтесь, что произошло. Не исключено, что виной всему какой-то пустяк. Но вы не должны откладывать этот разговор в долгий ящик. В четверти у вашей дочери предвидятся четыре тройки, а это не совсем хорошо. И для нее, и на класс влияет дурно, и на нашу отчетность.
– Я вас понял, Вера Николаевна, – заверил он ее. – Я проведу с ней беседу, причем сегодня же.
Дядя Саша действительно провел очень проникновенную беседу с Олей в тот же вечер. Мария со всеми детьми отправилась к своей матери, жившей на другом конце города. Бабушка не особо жаловала новоявленную внучку, поэтому тетя Маша, чтобы лишний раз не раздражать мать, оставила Олю дома. Тем более, что на этом настоял и муж, который сказал, что был в школе и беседовал с классной руководительницей и та посоветовала Ольге больше времени уделять домашним заданиям.
