– Оля, – прошептал он, и его руки коснулись ее талии. – Как долго я ждал. Я не хотел торопить события, и вот ты сама заговорила об этом… Если бы ты знала, как я люблю тебя, ты для меня единственная женщина, прошу тебя стать моей женой. Надеюсь, ты согласна?
– Это официальное предложение? – кокетливо спросила она. – Я скажу «да» только в том случае, если ты немедленно поцелуешь меня.
Что Анатолий и сделал, и она сказала «да». А после этого они любили друг друга.
– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил он, склоняясь над Олей и нежно ее целуя. – Мы можем подождать, и я способен ждать столько, сколько ты скажешь.
– Зачем! – рассмеялась она, привлекая его к себе. Ей нравилось ощущать его мускулистое тело, целовать его. – Зачем, милый? Что это даст? Я люблю тебя и хочу быть с тобой… А значит, нам нечего стыдиться или соблюдать какие-то условности…
Все, что произошло в тот вечер, превысило ее ожидания. Сколько Ольга помнила себя, это был один из немногих, возможно, даже единственный день в ее жизни, когда она была счастлива по-настоящему, без всякого привкуса горечи, какой-то боязни или жалости. И это означало, что их чувства подлинные. Наконец-то, как ей казалось тогда, она обрела свое счастье. И Ольга решила, что это навсегда и она никогда не потеряет его. Анатолий был для нее всем и просто не мог уйти из ее жизни.
Через несколько дней они объявили о том, что собираются пожениться. Ольга в следующем году должна была закончить университет, и они решили отпраздновать свадьбу под Новый год, как раз в то время, когда познакомились.
Родители Анатолия оказались великолепными людьми – его мать, Татьяна Федоровна, сразу же приняла свою будущую невестку, она была уверена, что ее Толя никого лучше найти не смог бы. Отец, молчаливый и замкнутый человек, также не имел ничего против.
В середине сентября Оля поняла, что беременна. Это было для нее неожиданно, но одновременно окрыляло и служило каким-то победным символом. У нее будет ребенок от Анатолия, ребенок, которого они зачали в тот вечер, полный любви и страсти, что может быть лучше. Врач, на приеме у которого она была, сказал, что все в полном порядке и что она и отец могут не беспокоиться, развитие плода идет совершенно нормально. Оля уже начала свыкаться с мыслью о том, что станет матерью, но пока не говорила об этом Анатолию. Она хотела сделать ему сюрприз, тем более, он мечтал, что у них будет много детей, четыре или пять. Сам Анатолий в семье был единственным ребенком и хотел, чтобы у его детей были братья и сестры. Оля ему не перечила, ради него она была готова на все.
В середине октября Татьяна Федоровна, женщина решительная и безапелляционная, заявила, что пора готовиться к свадьбе.
– Милочка, – сказала она Оле, – ты не подозреваешь, какой это тяжкий труд. Женить единственного сына – что может быть сложнее. Надо все заранее рассчитать, ведь в наше время достать продукты и сервировать нормальный стол, чтобы не было стыдно перед людьми, равносильно похищению ядерного секрета у американцев. Но я что-нибудь придумаю… Так, гостей должно быть много, с Толиной работы, потом, твои университетские подружки наверняка придут…
– Может быть, – робко предложила Оля, – нам сделать что-то поскромнее? И не так много денег уйдет, пусть будут только самые близкие, безо всякой помпы…
– Нет, нет и еще раз нет, – ответила Татьяна Федоровна, замахав руками. У нее был переизбыток энергии, которая оставалась нерастраченной с того времени, как она ушла на пенсию. – У меня сохранились такие связи, что весь город ахнет от вашей свадьбы. Вы не думаете венчаться? Сейчас это самый шик… Например, в той церкви, где венчались наши самодержцы… Хотя это не очень реально, но я поговорю… Дорогая Оля, в наше время не может быть и речи о скромности. Пока деньги окончательно не обесценились, а полки в магазинах не стали похожи на те, что были в блокаду, надо отыграть такую свадьбу… Я все беру на себя. Это мой единственный сын, не так ли?
Оля уже наметила день, когда она скажет Толе про ребенка. Поскольку он был зачат в его день рождения, то узнать о том, что станет отцом, Толя должен в ее день рождения. В самом конце октября, когда она уже ощущала, что постепенно начинает полнеть, и состоялся этот знаменательный вечер. Все было так же, как и в тот день августа, – свечи, стол, накрытый только для них двоих на квартире ее тетки, которая тактично удалилась к своей подруге, причем с ночевкой.
– Дорогой, – сказала Оля уже в завершение праздника, – у меня есть для тебя сюрприз.
– Какой? – спросил он, начиная целовать ее. Это несколько сбивало Ольгу, сцену объявления о ребенке она представляла себе более строгой, но так было даже интереснее.
– Дорогой, – повторила Оля, – мне нужно сказать тебе кое-что очень важное. Скоро наша свадьба, и я хочу, чтобы ты знал…
– Что, Оленька? – спросил Анатолий, продолжая покрывать ее тело поцелуями. – Что ты хочешь сказать? Что любишь меня?
В этот момент раздался пронзительный звук рации, которую Анатолий всегда носил с собой. Он, приподняв голову, скривился:
– Даже в такой день, когда я могу расслабиться и побыть со своей невестой, они не оставляют меня в покое. Что делать, наша служба и опасна, и трудна.
Взяв рацию, он выслушал какое-то краткое сообщение. Потом, повернувшись к Оле, обнял ее:
– Как всегда, вызов в самое неподходящее время. Один рецидивист, за которым мы охотимся уже месяц, наконец-то пришел к своей любовнице. Мне надо идти, но это не займет много времени, задержим его – и я сразу же к тебе. Максимум через час. Кстати, ты хотела что-то сказать мне, это какой-то сюрприз? – продолжал он, одеваясь.
Оля, наблюдая за ним, подумала, что сообщать такую новость в спешке – не самое мудрое решение. Ведь Толя сказал, что скоро вернется. И тогда в их распоряжении будет вся ночь, долгая осенняя ночь, и она скажет, что он станет отцом. Это должно произойти в мае, ближе к лету.
– Нет, Толя, – ответила она. – Подожду, когда ты возвратишься. Это надо обсудить не спеша. Но сюрприз будет приятный, можешь мне поверить!
– Я тебе верю, милая, – ответил он, смеясь, поцеловал ее и сказал: – Я скоро, не пройдет и пары часов, как я снова буду здесь. И мы займемся тем, от чего нас отвлек звонок. Боже, как я жду этого часа!
Оля не знала, что это была последняя фраза Толи, что она никогда не сможет обменяться с ним кольцами. Но в тот вечер конца октября, когда погода начала портиться, шел мелкий затяжной дождь, грозивший перерасти в ливень, она не чувствовала тревоги или предупреждающего сигнала. Интуиция любящей женщины, если она и существует, в тот день отказала ей. Оля была уверена, что все будет хорошо, и с нетерпением ждала, когда вернется Толя.
Было около десяти вечера, когда наконец зазвонил телефон. Оля, которая с минуты на минуту ждала возвращения любимого, бросилась к телефону. Что-то ей подсказывало, что это он, и, ничего не подозревая, даже не обращая внимания на то, что трель звонка звучит как-то неумолимо и страшно, она сказала в трубку:
