Кимберли была тварью, но она была очень эффектной и шикарной тварью. Она явно не жалела денег своего покойного брата и многочисленных бойфрендов – облегающее черное платье, явно от самого стильного и экстравагантного кутюрье, видимо, траур по усопшему Клиффорду, облегало ее безупречную фигуру, огромная белая шляпа скрывала лицо, глаза прятались за темными очками, сделанными на заказ в единственном экземпляре… Подать себя Кимберли умела, недаром она когда-то была знаменитой манекенщицей, и пробовала сниматься в Голливуде, и уже пару лет являлась не последним человеком в концерне Клиффорда. Оказывается, она не была обделена и коммерческой хваткой, которая в основном базировалась на умении вцепиться в жирный кусок своими беленькими зубками и, мило улыбаясь или ложась в постель с тем, с кем нужно, в итоге получить желаемое. А желала она одного – как можно больше денег. Впрочем, недостатка в поклонниках и безумно влюбленных у Кимберли никогда не было, практически все мужчины, с которыми она общалась, рано или поздно попадали в ее сети.
– Но что они могут представить суду? – спросила Ольга. – Ведь я в самом деле невиновна, у них нет абсолютно ничего…
– Оля, – сказал Стивен, смешно коверкая русское уменьшительное имя, – ты же понимаешь, что ради возможности заполучить состояние Клиффорда, которое, в случае, если тебя признают виновной в его смерти, конфискуют и в судебном порядке передадут другим наследникам, то есть Кимберли и Элвину, они пойдут на все. Они так и жаждут заполучить его компьютерную империю… И это не шутка!
Ольга взглянула на брата Клиффорда, Элвина, который всегда был темной лошадкой. Художник, странный человек, намеренно отказавшийся от возможности стать одним из богатейших людей Америки, он выбрал свой путь и не имел ничего общего со старшим братом. Ольга вспомнила те несколько случаев, которые дали ей понять, что Элвин влюблен в нее, один раз он пытался признаться ей в любви… Может быть, то, что она отказала ему, и сделало его ее врагом, теперь он хочет отомстить за унижение и одновременно, забросив свое бесперспективное занятие живописью, подняться на самый верх социальной лестницы. Его внешность и правда мрачна – глубоко посаженные глаза, длинные вьющиеся волосы, богемная бородка, похожая на те, которые носили во времена мушкетеров… Она не могла поверить, что этот человек, когда-то признававшийся ей в любви, теперь даст показания против нее. Зная, что она невиновна… Но четыре миллиарда долларов…
Представитель суда объявил, что заседание начинается и ведет его достопочтенная судья Ида Джоунз. Было три минуты одиннадцатого…
Первым потребовало слово обвинение. Заместитель окружного прокурора Джейсон Мэрдок сделал официальное заявление, эхом отозвавшееся в зале, что обвиняемая Ольга Маккинзи предстанет перед судом по обвинению в совершении двух убийств, о чем и было сообщено ей и ее адвокату в надлежащей форме.
– Возражения есть, мистер Постейло? – спросила судья у адвоката Ольги.
Тот, заметно волнуясь, так как этот процесс мог вознести его высоко или, что более вероятно, низвергнуть в пропасть забвения и беспросветного прозябания в своей жалкой конторке, сказал:
– Никаких, ваша честь. Обвинение сделало все в полном соответствии с законом…. – Он запнулся, посмотрев на присяжных, а потом добавил: – Кроме того, ваша честь, я хотел бы поставить суд в известность, что наряду со мной миссис Маккинзи будет защищать и другой представитель адвокатуры, мистер Стивен Ван Бьюккенен…
Суд учел это пожелание защиты, сочтя его правомерным. Джейсон Мэрдок, сладко улыбаясь и чем-то напоминая главную героиню сериала «Челюсти», заметил, что это полное право миссис Маккинзи, записанное в американской конституции. Было слышно, как он сделал ударение на слове «американской», явно намекая, что для кого-то это пустой звук.
Первыми показания давали те, кто обнаружил бездыханное тело мистера Клиффорда Маккинзи девятого августа в его особняке в предместье Нью-Йорка.
– Причина смерти мистера Маккинзи могла быть определена визуально? – спрашивал Мэрдок одного из патрульных, которых вызвала горничная.
– Вряд ли, сэр, – ответил тот. – У меня вначале сложилось впечатление, что это удар или проявление какой-то сердечной болезни. Хотя его лицо… оно было уж слишком синим, прямо-таки неестественным.
– При геморрагическом инсульте это вполне типично, – заметил Стивен.
Мэрдок продолжал улыбаться, и следующий его вопрос звучал так:
– И каково же было заключение полицейских экспертов, производивших вскрытие, о причине смерти мистера Маккинзи? Геморрагический инсульт?
– Ваша честь, не кажется ли вам, что целесообразнее было бы спросить об этом самих экспертов? – подал голос Стивен.
– Мы успеем сделать и это, – парировал Мэрдок, – но если вы, мистер Ван Бьюккенен, отказываете в компетентности офицеру полиции… Кроме того, заключение уже раз пятьсот было опубликовано во всех газетах и прозвучало во всех выпусках новостей.
– Протест отклоняется, – провозгласила судья Джоунз. – Говорите, офицер.
– Причиной смерти, как было установлено, послужило острое отравление одним из редких растительных ядов – физостигмином.
– И сколько времени мистер Маккинзи был мертв, по вашим приблизительным, разумеется, подсчетам, к тому моменту, когда вы его увидели?
– Мы прибыли в дом в начале восьмого вечера. По-моему, мистер Маккинзи был мертв около получаса.
– То есть не исключено, что алкалоид попал в желудок жертвы с пищей, принятой за ужином. Повторяю, не исключено… Спасибо, офицер, разумеется, компетентный эксперт, допроса которого так жаждут обвиняемая и ее адвокат, конкретизируют ваши показания.
– Миссис Оранжерон, – спрашивал Мэрдок у полноватой пожилой негритянки, той самой горничной, которая и нашла тело мистера Маккинзи, – когда вы обнаружили тело своего работодателя?
– Если быть совершенно точной, сэр, – ответила миссис Оранжерон, – то в восемнадцать часов пятьдесят пять минут. Я как раз собиралась уходить, так как мой рабочий день заканчивается в семь вечера, и зашла в кабинет узнать, не требуется ли мистеру Маккинзи чего-нибудь…
– Когда был ужин? – быстро спросил Мэрдок.
– В тот день? Около шести… Мистер Маккинзи всегда ужинал достаточно рано, а в тот день он собирался на какой-то прием, поэтому я получила приказание подать легкую закуску без четверти шесть. Так я и сделала…
– И кто вымыл посуду после ужина, вы, миссис Оранжерон? Это ведь является вашей обязанностью…
– Нет, сэр, миссис Маккинзи…
– Она всегда брала на себя функции посудомойки?
– О нет, сэр, только в тот день, раньше она никогда не мыла посуду. Кроме того, все было вымыто самым тщательным образом, все просто блестело, когда приехала полиция…
– Миссис Оранжерон, – перенял эстафету Стивен. – Вы сами видели, как миссис Маккинзи моет посуду?
– Нет, но…
– Тогда объясните, почему же вы только что ввели суд в заблуждение относительно этого пункта?
