– Меня могут убить, за мной следят.
А машина с потушенными фарами, которая следовала тогда за Тимчук? А мужчина, вышедший вслед за Любовью Сергеевной из кафе и севший в ту самую машину? Это что, совпадение? Или за Тимчук действительно кто-то охотился? Но зачем? Чтобы отнять документы, которые представляют собой полный бред? Если так… если так, то эти таинственные личности могли интересоваться не только ныне покойной Тимчук, но и теми, с кем она общалась незадолго до насильственной кончины. Например, ею, Леной Монастырской.
Все эти мысли пронеслись ураганом в голове Лены, ей захотелось курить. Она пугает саму себя, нагнетает страх. Тимчук сбила машина, и что из этого? Так погибают очень многие. Наверняка Любовь Сергеевна, задумавшись, переходила дорогу и сама стала причиной собственной гибели. Но почему машина не остановилась, а умчалась с места происшествия, почему у автомобиля не было номеров?
– А какое отношение имеем ко всему этому мы? – задал вопрос обычно молчаливый Сергей Фишер. – Чем мы обязаны, господа, вашему визиту?
Следователь несколько смутился. Лена подумала: Сергей прав, почему следователи заявились к ним? Этому должно быть некое объяснение! Или они знают, что Тимчук передала ей папку с бумагами? Папку, которая потом бесследно исчезла…
Лена медленно переводила взгляд с одного сотрудника отдела на другого. Шеф, Дмитрий Львович, сохраняет олимпийское спокойствие, словно происходящее его не касается. Однако его руки сцеплены в замок. Он что, боится?
Тамара Павловна, наоборот, выпятила подбородок, как будто готовясь к бою. Впрочем, Воеводина практически всегда ведет себя агрессивно по отношению к чужакам.
Сергей Фишер опустил взгляд, делает вид, что ему все безразлично. Но это не так. Что ему может быть известно? Сергей – чрезвычайно замкнутый, настоящий интроверт, если не захочет, то никто и никогда не получит от него признания. Признания в чем?
Больше всех волновалась Регина. Станкевич рвала одну полоску за другой. Лена не могла понять – и чего это она вышла из себя? Причины-то никакой вроде бы и нет. Умерла женщина, которую та никогда не знала.
Михаил, закинув ногу на ногу, сидит в кресле. Лена вдруг заметила, что он бросил короткий взгляд на Регину, словно успокаивая ту. Станкевич, перехватив этот взгляд, слегка улыбнулась. Или это Лене только кажется?
Виктор Медведев, как всегда, тонко улыбался. Обычно он улыбается, если хочет сказать очередную колкость или «вылить» на кого-то ушат холодной воды. Виктор, как давно поняла Елена, многое знал, а еще о большем догадывался. Именно он был главным сплетником в отделе, а вовсе не Регина или Тамара Павловна. При этом он всегда действовал по единственному принципу – «а принесет ли мне это выгоду?».
А она сама? Лена вдруг ощутила легкий озноб. Но почему, что такого она сделала? Или чего не сделала? Стоит ли говорить следователям о той мимолетной и сумбурной встрече с Любовью Сергеевной в кафе? Отношения к ее смерти это не имеет… Или все же имеет? А та злосчастная папка?
– Наш визит объясняется очень просто, – проговорил наконец другой представитель прокуратуры. – Мы знаем совершенно точно, что незадолго до того, как госпожа Тимчук была сбита автомобилем, ей звонили. Дома у Тимчуков установлен аппарат с определителем номера, в его памяти остались телефонные номера тех аппаратов, с которых звонили к ним в квартиру. Кроме того, в памяти сохранились даты и точное время.
Лена все еще не понимала, что хочет донести до их сведения следователь.
– Мы отследили все звонки, они, по нашему убеждению, едва ли связаны с гибелью Любови Сергеевны. А вот один из последних… Дело в том, что ей звонил кто-то из вашего отдела.
Тамара Павловна хмыкнула, Виктор Медведев потер руки. Следователь продолжал:
– Да, да, ошибки быть не может. Некто разговаривал с госпожой Тимчук в течение двенадцати минут и сорока шести секунд. Это было в день ее гибели с тринадцати ноль семи по тринадцать двадцать.
Другой следователь подошел к одному из аппаратов (на столе каждого сотрудника стоял собственный телефон), взял трубку, приложил ее к уху.
– За вашим отделом зарегистрировано шесть номеров. Они различаются одной-единственной цифрой – конечной. Поэтому мы сейчас можем установить, с телефонного аппарата какого сотрудника был произведен звонок в квартиру Тимчуков. Или кто-либо из присутствующих желает сделать сам заявление?
Тамара Павловна кашлянула и прогремела:
– Я хочу сказать. Но не каяться в том, что звонила этой тетке, как ее там, Барчук-Стручок…
– Тимчук, – услужливо подсказал следователь, однако в его тоне Лена уловила стальные нотки. Ей внезапно стало дурно. Почему они не сказали, на какую цифру оканчивается номер? Но она не звонила Тимчук, да и номера ее она не знала.
– Да, Тимчук. Но почему вы решили, что этот звонок связан с ее гибелью?
Следователь пояснил:
– Мы еще ничего не решили, поэтому и просим вашей помощи. Возможно, тот, кто звонил, может содействовать раскрытию преступления. Как я уже говорил, Любовь Сергеевна была намеренно сбита автомобилем, а ее квартира… Об этом я умолчал, однако просвещу вас и по этому вопросу: ее квартира была обыскана, причем это сделали чрезвычайно профессионально. Что исчезло, мы не знаем, так как чета Тимчук не поддерживала отношений с родственниками, они жили уединенно и едва знались с соседями…
– Соседи их и кокнули, – произнесла мрачно Воеводина. – Надо было в лифте здороваться!
Тем временем второй следователь обошел все телефонные аппараты. Наверняка его рейд был психологическим трюком, так как следователи уже знали, какой именно номер принадлежит каждому сотруднику. У Лены пересохло в горле. И чего она так боится? Нет, говорить о встрече с Тимчук в кафе она не будет, тогда придется упоминать и о папке и ее странном содержимом. Но получается, что она обманывает компетентные органы. Елена не имела ничего против милиции и прокуратуры, каждый занимается своей работой. Но почему один из следователей так упорно смотрит на нее?
– Другие высказаться не желают? – спросил он. – Значит, никто не может вспомнить, что он или она (это слово следователь выделил интонацией) звонил или, опять же, звонила Любови Сергеевне. Причем вряд ли кто-то ошибочно попал домой к Тимчук. Разговор длился почти тринадцать минут. За это время можно обсудить очень многое. Итак…
Михаил, встав, произнес:
– Как вы видите, никто не знает, о чем вы ведете речь. Отвечаю за себя: я не знаю никакую госпожу Тимчук и никогда не звонил ей и не беседовал с ней.
– Ну что ж, – произнес следователь. – Кто-то уже сказал, что это мог быть пустяковый звонок, но тогда скрывать его нет причин. Нам просто нужно знать, кто и зачем звонил Любови Сергеевне, тем более что она стала вскоре после этого телефонного разговора жертвой убийства и, скорее всего, ограбления.
Снова молчание. Тогда один из следователей медленно оторвался от стола, прошел мимо Лены, остановился около Регины. Та побледнела, хотя при ее макияже это было практически невозможно. Лена с жалостью подумала: Регина? Но она тут при чем?
