– Подальше отсюда, – ответила Софья. – И как можно быстрее!
– Будет сделано! – ответил тот.
Она сбежала, сбежала, сбежала! Всего десять минут назад ей казалось, что жизнь закончилась и ничто не может спасти ее, и вот – все изменилось! Права была бабушка Елизавета Георгиевна: никогда нельзя отчаиваться, ведь в тот момент, когда ты думаешь, что жизнь закончилась, и все подошло к концу, и хуже не может быть, все поразительным образом меняется: судьбы склонна к подобным ошарашивающим сюрпризам.
– Помочь такой прелестной сеньоре – дело чести, – вещал шофер. – Ого, не сочтите за нескромность, но вы в гостях у любовника были, поэтому и нарядились в этот жуткий халат? А что, муж пронюхал обо всем и вас с поличным застукал? Сочувствую! У меня и не такое бывает. Вот в прошлом месяце пришлось мне одного субъекта доставлять домой, он тоже сбежал из квартиры своей подружки, но, в отличие от вас, полностью голым! Он когда ко мне в салон запрыгнул, я дар речи потерял...
Шофер еще о чем-то увлеченно рассказывал, а Софья, то и дело поворачиваясь, пыталась понять, гонятся за ними или нет. Водители в Эльпараисо отнюдь не примерные автомобилисты, правила движения здесь часто игнорируются, поэтому сложно было сказать, преследуют ли их. Они долго петляли по столице, Софья вполуха внимала смешным историям. Вот такси вывернуло на широкий проспект, и девушка увидела колонну из автомобилей.
– Пробка, что ли, – произнес водитель. – Обычно такое творится под вечер, когда все с работы едут, а сейчас полдень, вроде бы причин для такого завала нет. Послушаем, что нам по радио скажут.
Он покрутил ручку приемника. «Опасная преступница, принимавшая участие в ограблении историко-искусствоведческого музея и похищении драгоценностей династии Гримбургов...» – раздался взволнованный голос диктора. Софья моментально поняла, что речь идет о ней. Ее объявили в розыск, а как же иначе!
– Переключите на музыкальный канал, – попросила она водителя. – А то от этих новостей у меня болит голова.
Она увидела, что водитель бросил на нее заинтересованный взгляд в зеркало заднего вида.
– Сию секунду, сеньора, только узнаю, почему пробка, – сказал он.
А диктор тем временем продолжал: «Софья Ноготкофф-Оболенская, которая около часа назад была признана виновной и приговорена к пожизненному заключению, бежала из здания столичного суда, переодевшись уборщицей. По последним сведениям, она воспользовалась такси, чтобы скрыться, поэтому в городе введены посты, подвергающие проверке все автомобили, в первую очередь такси».
Софья похолодела. До нее донеслось шипение и треск – водитель взял в руки рацию. «Карлос, приказание сверху – внимательно следить за клиентами, – услышала Софья. – Особый интерес представляет молодая женщина в темно-синем халате, говорящая по-испански с акцентом».
Водитель снова посмотрел в зеркало на Софью, и она поняла, что попалась. Девушка рванула дверцу, но та не открылась.
– Сеньора, только без глупостей! – произнес водитель. – Я заблокировал дверцы, так что покинуть салон вы не сможете. – И тут он заговорил по рации: – Центральная, есть у меня в машине одна особа, только что пыталась удрать. Мы находимся на пересечении Атлантического бульвара и проспекта президента Хорхеса.
– Отпустите меня! – произнесла Софья дрожащим голосом. Неужели судьба снова выкинула фортель, и ей придется потерять обретенную свободу?
– Сеньора, я ничего не имею против вас, – ответил водитель, – но если станет известно, что я вас отпустил, то я потеряю работу, а у меня большая семья. Извините, но она мне дороже, чем вы!
Софья увидела, что со всех сторон к автомобилю подбираются полицейские. Послышался крик:
– Водитель, покиньте машину!
Когда Софья осталась в салоне одна, полицейские бросились на нее, выволокли наружу, бросили на тротуар лицом вниз.
– Преступница задержана, – докладывал кто-то по рации, – и будет немедленно доставлена в тюрьму!
На запястьях у Софьи защелкнулись наручники. Один из полицейских ударил ее под ребра носком сапога и приказал:
– А теперь поднимайся! Только без глупостей, с нами такие шуточки, как с лопухами-охранниками, не пройдут!
Софья подчинилась. Ее подтащили к бронированному фургону. Девушка чувствовала на себе презрительные взгляды – вокруг толпились прохожие. Ее ослепила фотовспышка.
– Убрать журналиста! – скомандовал один из офицеров.
Софью запихнули в фургон, дверца за ней захлопнулась, и девушка поняла, что спасения нет.
* * *
Максимилиан Гарсиа, помещенный в камеру по приказу судьи, спросил у охранника:
– Что случилось, почему все так суетятся?
Тот, помявшись, ответил:
– Да баба эта, которая пожизненное получила, говорят, только что сбежала из здания суда!
Сын комиссара, вытянувшись на тонкой скамейке, ответил:
– Надеюсь, что вам не удастся ее сцапать. Она невиновна, я точно знаю!
– Ну, ну, поговори еще! – пригрозил ему охранник.
Час спустя Максимилиан узнал: Софью задержали. А он так надеялся, что девушке удастся уйти, хотя и понимал, насколько это малореально. На поимку беглянки были брошены все силы столичной полиции, покинуть Коста-Бьянку она не сможет, друзей или родственников у нее нет, документы и деньги у Софьи отобрали... На что, собственно, рассчитывать?
И все же... И все же она пыталась переломить ситуацию, вырваться из замкнутого круга, оставить продажное правосудие в дураках. Максимилиан помнил, что отец говорил о Софье как о смелой молодой женщине, которая стала жертвой дьявольской интриги. И вот теперь отец, мама и младшая сестренка Лили (ей ведь было всего двенадцать!) погибли. А все для того, чтобы скрыть правду!
Максимилиан Гарсиа работал в бульварном листке «Эльпараисский болтун», в его обязанности входило снабжать читателей историями о нравах высшего света. Максимилиан мечтал о большем, ему хотелось сделать карьеру в солидном издании и сообщать не о количестве каратов на мощном бюсте той или иной телезвезды или очередной любовнице того или иного актера, а обращаться к серьезным политическим и экономическим темам. После очередного переворота все те, кто пытался критиковать власть, увольнялись или исчезали. А президент призвал средства массовой информации с пониманием относиться к временному ограничению свободы слова. Комиссар Гарсиа запретил сыну, всегда непокорному и дерзкому, рисковать головой ради призрачных идеалов и был рад, что тот работает в популярном бульварном издании.
Все изменилось в тот момент, когда Макс узнал о смерти родителей. Он с самого начала сомневался в версии о неисправности газопровода; ему было хорошо известно: если гибнет комиссар полиции, да еще не один, а с женой и ребенком, то наверняка речь идет о заказном убийстве. Такие «несчастные случаи» происходили в Коста-Бьянке с завидной регулярностью, их жертвами становились оппозиционные политики, строптивые журналисты, явные и мнимые конкуренты тех, кто в данный момент находился у власти. Макс помнил о разговоре с отцом, состоявшемся незадолго до его смерти, и не сомневался: именно дело об ограблении музея и послужило причиной смерти родителей и младшей сестренки.
