– Дорогая, давай выпьем за твой успех, – сказал он, откупоривая бутылку.
В номере царил полумрак, Софья не заметила, как он, разливая шампанское по фужерам, добавил в пенящуюся жидкость содержимое крошечного пузырька.
Они целовались, когда Софья вдруг пробормотала:
– Себастьян, у меня кружится голова и двоится в глазах...
– Софи, ты устала, тебе требуется отдохнуть, – произнес он.
– Но ведь я так радовалась тому, что... – прошептала девушка и погрузилась в сон.
Быстродействующее средство (жидкий наркотик), переданное ему Карлом Новаком, сработало безотказно. Себастьян осторожно положил отключившуюся Софью на кровать. Вот и все. Слава богу, что ему не придется убивать малышку, он успел к ней привыкнуть. Для этого черного дела у Новака имелся местный специалист.
Себастьян поцеловал Софью в губы и, легко вскочив с кровати, подошел к телефонному аппарату. Набрав нужный номер, сказал в телефонную трубку:
– Праздник удался на славу.
Затем сунул в карман смокинга бокал, из которого пил, тщательно вытер ручки дверей и, взглянув на Софью, мирно погруженную в сон, произнес:
– Малышка, извини, ты мне симпатична, однако тебе придется умереть. Уверяю тебя, больно не будет. Прощай!
Затворив дверь, он вышел в коридор. Себастьян прицепил на ручку табличку «Просьба не беспокоить» и, посвистывая, направился к лифту. Оказавшись в своем номере, подхватил уже собранную дорожную сумку и спустился вниз.
– Я съезжаю, – заявил он администратору и оплатил счет наличными.
Такси доставило его в аэропорт – до вылета самолета на Лондон оставалось сорок минут. Заняв место в первом классе, Себастьян всмотрелся в непроглядную темень тропической ночи. Он гнал от себя дурные мысли. Софи – неизбежная жертва. Он сохранит о ней приятные воспоминания. Когда самолет взлетел, Себастьян еще раз взглянул на наручные часы и потребовал шампанского.
Софи умерла.
* * *
Сеньору Луардесу, директору историко-искусствоведческого музея, доложили о том, что его желает видеть Карл Новак. Странно, чего хочет от него начальник охраны Гримбургов в половине двенадцатого ночи? Сеньор Луардес все еще находился на рабочем месте – дома его никто не ждал, так что он часто оставался в музее допоздна.
Директор спустился в холл, где его ждал Карл Новак. Вместе с ним был неприметный мужчина в сером костюме.
– Сеньор Луардес, сожалею, что вынужден беспокоить вас в столь поздний час, но у меня плохие новости, – произнес Новак.
Директор испуганно спросил:
– Сеньор, что случилось?
– В моем распоряжении находится информация, согласно которой на музей сегодня ночью будет совершено нападение, – проговорил Новак.
Сеньор Луардес подпрыгнул и ответил:
– Это невозможно!
– Уверяю вас, что возможно, – ответил Новак озабоченным тоном. – Меня прислала к вам княгиня Луиза-Аврора, которая просила убедиться в том, что с драгоценностями все в порядке.
– С ними все в полном порядке! – заявил сеньор Луардес. – Можете сами убедиться!
Он проводил Новака в комнату, где около мониторов сидели двое охранников. Камеры показывали, что в зале, где выставлялись драгоценности, никого нет.
– Вот видите, сокровища на месте, вам не стоило будоражить ее светлость, – снисходительно произнес директор.
Новак покачал головой и ответил:
– То, что вы видите на экранах, не более чем запись. Кто-то отключил камеры и поставил кассету, на которой заснят зал с целыми витринами. На самом же деле, уверяю вас, грабители выносят драгоценности.
Сеньор Луардес поежился и сказал:
– Но как они оказались в музее? Наши сенсоры ничего не зарегистрировали. И откуда вам известно про ограбление?
– Какая разница, – ответил Новак. – Сеньор директор, я настоятельно прошу вас проверить систему сигнализации. Или вы хотите, чтобы я связался со страховой компанией?
Сеньор Луардес не мог допустить подобного – еще бы, если узнают, что он не поверил Новаку, а бандиты обчистили витрины, это станет концом его карьеры. Он, директор музея, несет за выставленные в нем экспонаты ответственность!
– Индикаторы показывают, что сигнализация включена, – доложил один из охранников.
Новак авторитетно заявил:
– Не более чем уловка грабителей. У них имеется сообщник из числа сотрудников музея.
– Я доверяю всем своим людям! – запальчиво произнес сеньор Луардес, не совсем уверенный в том, что говорит. Карл Новак не производил на него впечатление паникера.
– Отключите систему, а затем снова включите ее, – приказал сеньор Луардес.
Пожав плечами, охранник повиновался. Произведя необходимые манипуляции, он произнес:
– Введите код, сеньор.
Директор, не задумываясь, сделал это. Красная лампочка погасла, сеньор Луардес сказал:
– Сигнализация отключена, но если вы уверены, что бандиты морочат нам голову...
– Более чем, – произнес Новак и, достав из спрятанной под пиджаком кобуры пистолет, выстрелил в директора. Последовавших за первым двух выстрелов хватило, чтобы лишить жизни охранников.
Дверь распахнулась, на пороге возник сообщник Новака, доложивший:
– Трое остальных ликвидированы. Нам больше никто не помешает.
– Приступаем, – натягивая перчатки, произнес Карл Новак. Он вышел в коридор – там его ждали четверо подручных.
– Фургон припаркован с обратной стороны здания музея, – заявил один из бандитов. Новак поднялся по лестнице и рванул на себя дверь демонстрационного зала.
– Кретин Луардес поверил моим сказкам, – произнес он со смешком. – За работу!
Его сообщники принялись опустошать витрины, складывая драгоценности в мешки. Им хватило семнадцати минут, чтобы изъять все сокровища. Новак спустился вниз, один из бандитов протянул ему видеокассету. Новак схватил ее и сказал:
– Нет кассеты – нет и доказательств.
Они покинули музей и, сложив мешки с добычей в фургон, неспешно поехали прочь. Карл Новак позвонил княгине Луизе-Авроре. Та, занимавшая апартаменты в бертранском посольстве, не спала, дожидаясь исхода операции.
– Все прошло как нельзя лучше, – произнес Новак.
Часы показывали без пяти двенадцать. Софье Ноготкофф-Оболенской оставалось жить всего несколько минут.
* * *
Сеньор Калаварес занял свой пост за пять минут до начала нового дня. В его обязанности входило надзирать за ночной жизнью отеля «Эксцельсиор». Многие из гостей отправлялись в рестораны или ночные бары отеля, кто-то выезжал в город в поисках острых ощущений, другие попросту шли спать. От сеньора Калавареса требовалось угождать желаниям любого из постояльцев. Ночь, как он знал, была самым напряженным временем суток.
