Два часа Руфь пыталась следить за действием
фильма «Мы завоевали дикий Запад». Джон Вэйн скакал на лошади, стрелял и
размахивал шляпой. В какой-то момент Руфь подумала, что все, кто пил кофе на
бабушкиных поминках, должно быть, уже давно разошлись.
Кинозвезды спустились по стремнинам Огайо и не
погибли. Тетя Рутта и мать уже вымыли посуду и все убрали. Храбрые солдаты
Прескотта сражались с индейцами и бандитами. Дядя Арон, наверное, обнимает
плачущую тетю Рутту. Нет, сейчас она уже больше не плачет. Между Южными и
Северными штатами шла страшная война. Все происходило слишком быстро и в то же
время страшно медленно. Уве крепко держал ее обожженную руку.
Когда они вышли из кинотеатра, светила луна и
мерцали звезды. С ними по улице шла бабушка. Все-таки на ней были те черные,
тесные туфли. Лишь когда они прокрались в комнату Уве, бабушка остановилась и
не захотела идти дальше.
Уве убрал с неприбранной кровати книги, лыжную
мазь, непонятно откуда взявшийся там стакан из-под молока и поставил «Битлз».
От джина, который они пили из обычных
стаканов, и «She’s a Woman»"
[27]
голова Руфи
сделалась легкой, как пушинка на ветру. Потом ей стало холодно, и она
заплакала, но у него были такие теплые руки. Он погасил свет и пошарил в ящике
ночного столика, пробормотав ей: «Ты сама понимаешь».
Быстро и ловко он справился с пуговицами и
молниями. Один раз, уже чувствуя его в себе, Руфь подумала, что бабушка стоит
сейчас где-то на морозе, потому что не хочет им мешать.
«I should have known better»"
[28]
, — пели
«Битлз». Руфи казалось, что она чувствует запах скипидара.
* * *
Многие девочки из их группы спали с молодыми
людьми, за которых надеялись выйти замуж. Руфь не собиралась выходить замуж за
Уве. Но однажды после танцев, когда она уже убедилась в его популярности, Уве
сказал ей, перекрикивая встречный ветер и несущийся в лицо снег:
— Летом мы поженимся!
Руфь не испытала никакой радости, ведь это
само собой разумелось. Ее охватило чувство, похожее на усталость.
— Лучше подождем, пока закончим училище, —
предложила она.
Он зашагал быстрее. Гораздо быстрее, словно не
желая, чтобы она нагнала его.
— Не сердись, — сказала она, к собственному
удивлению.
— А я и не сержусь. Я уже привык, что тебе
плевать на меня.
Ее уверения, что она вовсе не плюет на него,
ничего не изменили. Девушка, которая не хочет выйти за него замуж, плюет на
него. Железная логика.
Целую неделю Руфь наблюдала, как девушки
бегают за Уве.
Ей казалось, что по ее жилам вместе с кровью
течет тонкая игла и царапает тонкую ткань сосудов. Каждый раз при виде того,
как он стоит, склонившись над какой-нибудь девушкой, или смеется с другой, даже
не глядя в ее сторону, игла протыкала одновременно все четыре отдела сердца.
Руфи казалось, что она не дышит уже шесть дней. Она не могла рисовать, тем
более — читать.
Сидя дома, она гадала, что сейчас делает Уве,
а в училище пыталась не замечать того, что разворачивалось перед ее глазами.
Из-за постоянной тревоги она сама себя не узнавала. Усталость от вечного
напряжения мешала ей мыслить логично. Стоило ей выйти из дома, как ее тут же
тянуло обратно. Дома же ее терзало желание куда-то бежать. Она совсем перестала
есть.
Утром в субботу, когда они встретились в
коридоре, Руфь сунула ему записку. «Мне надо с тобой поговорить», — было
нацарапано на клочке бумаги. Он даже не остановился, с холодной улыбкой взял
записку и проследовал дальше.
Однако, когда она вышла после занятий, он ждал
ее. Взяв се под руку, он прижал ее к себе у всех на глазах.
* * *
Уве понимал, что Руфь не может венчаться на
Острове в той церкви, где случилась трагедия с Йоргеном. На сердце у нее стало
тепло, когда он сказал ей об этом.
Свадьба предполагалась скромная, большая была
ни к чему. Но отец Уве, его тетя с дядей и трое их детей должны были
присутствовать, ведь они жили все вместе в одной усадьбе. Венчание должно было
состояться в их местной церкви недалеко от города.
Мать и Эмиссара Руфь приглашать не собиралась.
Это так поразило Уве, что он назвал ее бесчеловечной. Страшнее этого Уве ничего
не знал. Все равно что убийство или еще хуже.
Руфь попыталась рассказать ему про мать и
Эмиссара, но сама чувствовала, что ее слова звучат неубедительно. Кончилось
тем, что они вместе написали ее родителям о предстоящей свадьбе. Уве приложил к
письму свою фотографию, чтобы они с ним познакомились, сказал он.
Мать тут же ответила на письмо, она была рада
за Руфь. Эмиссар же приписал несколько слов из Первой Книги Моисеевой о рабе
Авраама, которого послали, чтобы он привел невесту для его сына Исаака. «Девица
была прекрасна видом, дева, которой не познал муж. Она сошла к источнику,
наполнила кувшин свой и пошла вверх», — писал Эмиссар.
Руфь почувствовала противный привкус во рту и
вспомнила, как Эмиссар обозвал ее однажды в хлеву.
— Твой отец здорово пишет, — сказал Уве.
Родители Руфи приехали на свадьбу, которая
должна была состояться в отчем доме Уве. Все было тихо и мирно. Уве
разговаривал с ее матерью негромко и проникновенно, словно она была хрупким
неземным существом. Спросил, удобно ли ей сидеть, не холодно ли и не поможет ли
она ему завязать галстук.
Пека он стоял так близко от матери, Руфь
думала: рядом эти двое представляют собой странную картину. Уве был узнаваем,
но мать казалась совершенно незнакомой ей женщиной.
Эмиссар тоже был не такой, как дома. Таким,
как на свадьбе, он бывал только на своих собраниях. Он по очереди поговорил с
каждым гостем, держа его за руку и глядя прямо в глаза. Но не пытался никого
спасать.
Все узнали, что Руфь всегда была его любимицей
и ему приятно, что отныне она стала членом такой хорошей и почтенной семьи.
Отец Уве совсем притих.
Свадьба длилась два дня и две ночи, потом все
было кончено. Мать с Эмиссаром уехали на Остров, Руфь с Уве — в город.
Уве стал коммивояжером для одного книжного
магазина, он ездил и продавал роскошное издание «Нравы и обычаи». Это должно
было принести хорошие деньги. Текст рекламы он знал наизусть: «В этой
замечательной, богато иллюстрированной книге рассказывается обо всем, что в
самом широком смысле слова относится к нравам и обычаям, — основополагающие
правила, касающиеся общения людей и отношений между ними, как в будни, так и в
праздники, как дома, так и на людях. Эта книга незаменимый помощник для каждой
семьи и ключ к успеху в жизни ваших детей. Всего 18 крон наличными, а потом
ежемесячный взнос в размере 20 крон».
