И та ночь в Каннах не прошла для меня даром.
Проснувшись на следующее утро, Марти не на шутку испугался. Он сказал, что меня, должно быть, ищут. И не поверил мне, когда я посоветовала ему расслабиться.
— Я легла с тобой в постель не ради Сьюзен, — заявила я. — Я в любом случае сделала бы это. Но сейчас меня волнует именно Сьюзен.
Честно сказать, я не рассчитывала, что он сможет хоть как-то повлиять на «Юнайтед театрикалз» в истории со Сьюзен. Он занимался телевидением. А поэтому чего ради киношники должны его слушать? Они, конечно, зарубили фильм Сьюзен ради его сделки, но это было несложно. Но как он сможет найти подходящий контракт для женщины, фильм которой сам же и зарубил?
Но я и понятия не имела, что «Юнайтед театрикалз», как любая большая студия, входит в крупную корпорацию, в данном случае «Компуфакс». И вот «Компуфакс» назначила на студию двух новых начальников: Эша Ливайна и Сидни Темплтона, которые до того работали на дневном телевидении в Нью-Йорке. Дневное телевидение. Пусть земля ему будет пухом! То есть я хочу сказать: кто бы мог подумать, что такие люди могут управлять киностудией? Но они управляли, причем довольно успешно, к тому же они оказались старыми знакомыми Марти по Нью-Йорку, и именно они дали Марти его должность. Марти работал у Сидни Темплтона помощником продюсера еще в Нью-Йорке, а с Эшем Ливайном они вместе росли. На самом деле в свое время Марти фактически нанял Эша на работу.
А теперь позволь мне рассказать настоящую голливудскую историю о Марти и Эше Ливайне. Так вот, однажды в Нью-Йорке они не по-детски схлестнулись на крыше с какими-то парнями, те парни окружили Эша, а Марти схватил одного за грудки и в прямом смысле скинул с крыши. Парень умер, ударившись о тротуар, а банда бросилась врассыпную. Словом, только благодаря Марти Эш остался жив, да и сам Марти тоже. Я не знаю, насколько правдива эта история. Когда я спрашивала Марти, он только улыбался. Но я собственными ушами пару раз слышала ту историю от других людей в Голливуде, и именно так они объясняют, почему Эш никогда не отказывает Марти.
И уже на следующий день Марти и мы со Сьюзен встречались с теми парнями — Темплтоном и Ливайном — в апартаментах «Юнайтед театрикалз». И вот три мужика в безупречных костюмах, застегивающихся на три пуговицы, раскручивали перед Сьюзен бобину с отснятой кинопленкой с мыльной оперой. Они говорили Сьюзен, как она талантлива и какое чудо этот ее первый фильм, пусть и сделанный при маминой поддержке.
И вот Сьюзен, в белой ковбойской шляпе, в шелковой блузке с бахромой на рукавах, в белых джинсах, сидела и слушала парней из «Юнайтед театрикалз», а я думала: «Ведь она знает, определенно знает, что они ее поимели и Марти один из тех, кто ее поимел, и она, похоже, вот-вот взорвется». Но потом что-то произошло, и я поняла, что Сьюзен не пропадет в Голливуде.
Между прочим, так оно и вышло.
Сьюзен ни словом не обмолвилась о прошлом и сразу перешла к разговору о своем бразильском проекте. Сначала она в двух словах изложила сюжет, то есть представила им, если уж переходить на их жуткую терминологию, «основную идею» фильма. Американской девочке-подростку удается вырваться из лап бразильских торговцев живым товаром благодаря смелости американской женщины-репортера. Потом она углубилась в детали, мягко отметая все возражения и терпеливо выслушивая даже самые нелепые. Я хочу сказать, что она взяла фильм, рожденный в порыве творческого вдохновения, и скормила тем дуракам прямо с ложечки.
И тут уж, можешь мне поверить, они действительно круглые дураки. Самые что ни на есть настоящие. Они задавали Сьюзен кретинские вопросы: как она собирается сделать Рио интересным для зрителя? И почему ей кажется, что она сможет сама написать сценарий?
Но когда они заговорили о необходимости устранить лесбийский подтекст, тут уж я испугалась по-настоящему. Но Сьюзен даже глазом не моргнула. Она заявила, что фильм «Постыдные желания» в корне отличается от «Конца игры», поскольку в основе своей он по-настоящему пуританский. Ведь я буду играть проститутку, которую принуждают заниматься столь постыдным делом, и зритель поймет, что такой секс — это очень плохо.
Я чуть в обморок не упала, когда Сьюзен такое выдала. Но они все правильно поняли. В любом фильме должна быть мораль. Американка спасает меня, чтобы избавить от сексуального рабства, а вовсе не для того, чтобы лечь со мной в постель.
Они довольно кивали и говорили, что все хорошо, очень хорошо, и интересовались, когда Сьюзен принесет им сценарий. Они хотели бы поговорить с ней в Лос-Анджелесе.
Когда все закончилось, мы со Сьюзен ушли вместе, и я ужасно боялась, что она спросит, спала ли я с Марти, так как мне не хотелось лишних объяснений. Но Сьюзен только и сказала: «Полные придурки, но думаю, они купились. А теперь мне надо постараться где только можно показать „Конец игры“».
Сьюзен тут же уехала из Каннов. Но она на самом деле впечатлила всех, с кем имела дело. В тот же вечер Эш Ливайн попросил меня рассказать о ней все, что я знаю. Сидни Темплтону она явно понравилась. Так же, как и Марти.
И она возила «Конец игры», чтобы демонстрировать на закрытых показах и фестивалях в Европе. Это, конечно, была мышиная возня, но Сьюзен таким образом дарила фильму вторую жизнь. И уже много месяцев спустя, когда я была в бегах, благодаря тому, что Сьюзен не дала фильму умереть, я сумела заказать кассету в специальной службе доставки.
Так или иначе, но я вернулась в мамины апартаменты, а мама схватила меня и стала целовать. Она целовала меня и все приговаривала: «Господи, как здорово, что мы снова едем в Голливуд и они действительно нас хотят!» И в этом она вся. Мама затащила меня в спальню и начала всхлипывать и говорить, что она точно грезит наяву и все еще не верит своему счастью, а потом обвела глазами комнату, увидела цветы и воскликнула: «Неужели это все мне?!»
Она трещала без умолку, но я упорно молчала. Но она вела себя так, будто я ей охотно отвечала. Она продолжала рассыпаться в восторгах так, будто я ей все время поддакивала, хотя я не произнесла ни слова. Я смотрела на нее и думала о том, что она действительно не знает, что случилось с «Концом игры». Правда не знает. И тут внутри меня будто что-то перевернулось. Будто я полностью потеряла к ней интерес. Я хочу сказать, та ярость, которую я чувствовала накануне, куда-то ушла. И я поняла, что она потеряла способность причинять мне боль. И это я усвоила раз и навсегда. Мама никогда не изменится. И я тоже никогда не изменюсь. И мне не стоит ничего ожидать от своей мамы.
Но конечно, я ошибалась. Ничегошеньки я на самом деле не усвоила. Просто теперь у меня был Марти, а на душе было тепло и хорошо, и я чувствовала себя защищенной. Вот такие дела.
Из Каннов мы сразу полетели в США, а Триш с Джилл поспешили вернуться на Сент-Эспри, чтобы закрыть дом. Марти собирался немедленно приступить к съемкам, чтобы все было готово к концу сезона. То есть «Полет с шампанским» следует полностью переосмыслить и переписать уже под мою маму.
И Марти хотел, чтобы мама немедленно отправилась в «Голден дор» в Сан-Диего скинуть лишние килограммы. На мой взгляд, фигура у мамы была практически идеальной, но она не вписывалось в современное понимание красоты с его культом худосочных девиц.
