Книга Записки средневековой домохозяйки, страница 20. Автор книги Елена Ковалевская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Записки средневековой домохозяйки»

Cтраница 20

– Вот теперь я понимаю, что значит самая восхитительная леди! – Он оглянулся на мисс Регер, которая с удовлетворенным видом взирала на дело рук своих. – Сопроводите миледи вниз в малую гостиную к десяти часам вечера.

– Как прикажете, – почтительно присела камеристка.

– А пока составьте Аннель компанию, ведь до начала приема еще полтора часа. Она так волнуется. – И с этими словами герцог покинул нас.

А я вовсе не волновалась, я злилась, что никак не смогла воспрепятствовать этому дурацкому маскараду, где из меня пытались наскоро слепить послушную леди, которая не должна никогда раздражаться, всегда быть милой и едва заметно улыбаться, дабы у окружающих не складывалось впечатления, что она несчастна или чем-то расстроена.

Больше всего на свете сейчас мне хотелось сбежать куда-нибудь. И если бы мисс Регер не сидела рядом со мной как надзирательница, то я бы так и сделала.

Камеристка, застыв молчаливым изваянием, смотрела на каминное пламя, а я пыталась справиться со своими нервами самостоятельно. У Клары не было никаких иллюзий по моему поводу. Она, как женщина, насквозь видела все и, думаю, давно разгадала, что я не похожа на глупенькую дебютантку в первом сезоне. Однако она, преданная сердцем и душой родам Коненталь и Мейнмор, не испытывала сомнений, как ей следует поступать, и потому стерегла меня, точно собака на привязи.

Чтобы и в самом деле не разнервничаться и не разозлиться окончательно (а то ведь могла бы не удержаться и устроить скандал прямо на приеме), я, подойдя к зеркалу, принялась разглядывать свое отражение. От той, прежней, меня практически ничего не осталось, разве что глаза, смотрящие на мир недоверчиво и с опаской. А вот все остальное принадлежало уже совершенно другому человеку: сложная прическа, делающая лицо у же, лоб выше, шею длиннее, а линию плеч плавней. Едва уловимый голубоватый с золотым рисунком цвет платья оттенял бледную, незагорелую кожу, делая ее на вид бархатистей и нежней. И от этого глаза смотрелись едва ли не на пол-лица, губы горели розовой розой, а обыкновенные русые волосы заиграли золотистыми прядками. Благодаря опалам и прозрачно-голубым аквамаринам в серьгах и колье невыразительный цвет глаз вдруг оказался голубым, а весь внешний облик дышал весенней свежестью и красотой раннего утра. И неужели вот это все достанется Кларенсу – этому наглому, жестокому и бесцеремонному типу?! Да ни за что! Я после этого себя не то что уважать перестану. Я с этим жить дальше не смогу!

– Миледи, вам пора.

Оказалось, что мисс Регер уже стоит возле двери и ждет меня. Я глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и, расправив плечи, шагнула вперед.

Мы двумя тенями заскользили по коридорам. В доме слышался шум толпы, кто-то смеялся, легким фоном звучала музыка, звенели бокалы, шуршали наряды. Робко прошмыгивали слуги с пустыми подносами.

Мисс Регер привела меня в небольшую гостиную, обставленную целиком в голубых тонах. Обивка диванов и кресел, подушки, скатерти на столиках… даже панели на стенах и те были голубого цвета с бледно-голубым рисунком.

– Подождите здесь, – камеристка указала мне на один из диванчиков, а сама, молча развернувшись, вышла и, затворив за собой двери, оставила в одиночестве.

Мои нервы были как натянутая струна, казалось, тронь, и зазвенят. Сердце стучало с сумасшедшей скоростью. Оставаться одной не было никакой возможности. Я уже собралась было встать и незаметно уйти, как в тишине коридоров (звуки приема сюда не долетали) послышались шаги и голоса. Двое спорили. Не узнать их было нельзя – Кларенс и герцог Коненталь.

– И зачем вы заставляете показывать эту ведьму гостям?! – яростно продолжал маркиз.

– Кларенс, не смей! Аннель – очаровательная молодая леди. После того что ты натворил, ты просто обязан представить ее свету! – вспылил его светлость.

– Я ничего не…

Но тот, не дав договорить, перебил его:

– Даже не смей перечить мне! Я и так делаю что могу, а ты все усугубляешь положение. Тебе сейчас нельзя оставаться…

Кларенс не выдержал в свою очередь:

– Я сказал уже, что не…

– А я сказал, поедешь! – зарычал герцог. – Только посмей не сделать! Вдовствующая маркиза, ваша мать…

– Не смейте впутывать ее сюда! Эта безумная старуха!..

– Как ты говоришь о собственной матери?!

– Она моя мать, а значит, как хочу, так и называю! И вы тоже ничего…

– Ты поедешь в любом случае!

– Нет!

– Мы еще посмотрим…

С этими словами они отворили двери и увидели меня, замершую посредине комнаты. Если герцог задержался у порога, словно любуясь созданным шедевром, то Кларенс влетел в гостиную, но, не разглядев в полутьме комнаты моего лица и не узнав, галантно склонился передо мной:

– Добрый вечер, леди. Простите, что мы не представлены как положено, но позвольте поинтересоваться, что здесь делает в одиночестве столь очаровательное создание? Такой пленительный цветок во мраке дома?..

От дверей раздался кашель: это герцог, не выдержав, пытался скрыть распиравший его смех.

Кларенс недовольно оглянулся на него, а потом, словно осененный догадкой, внимательней присмотрелся ко мне.

– Черт возьми… – протянул он не то удовлетворенно, не то в восхищении.

Мне захотелось залепить ему пощечину, но я, стараясь сохранить на лице безмятежность, стояла неподвижно. Тогда мой супруг обошел вокруг меня, осматривая и оценивая, как лошадь на торгу. Он цокал языком, издавал возгласы удовлетворения и наконец, когда медленно обошел меня пару раз, выдал:

– Пойдет! – а потом, обратившись к герцогу, завершил фразу: – Насчет вашего предложения я подумаю. Во всяком случае, теперь оно выглядит не так печально, и, возможно, я все же устрою медовый месяц.

Маркиз подал мне руку, и я, с трудом удержав негодующий вопль из-за последней фразы, с некоторой брезгливостью и осторожностью, словно змеи касалась, оперлась на него. И мы пошли в бальный зал.

По пути Кларенс то и дело бросал на меня заинтересованные взгляды. Порой на его лице проскальзывала настолько плотоядная улыбка, что мне хотелось немедленно вырваться и убежать как можно дальше. Однако я сдерживала порывы, потому что, во-первых, позади нас как надзиратель шел герцог Коненталь, а во-вторых, я прекрасно помнила, что любое неповиновение может закончиться рукоприкладством. А оказать достойного сопротивления, скованная корсетом и тесным платьем, я не смогу. Вот поэтому я стоически все стерпела.

Наконец мы пришли, из-за закрытых дверей слышались голоса, веселый смех собравшихся, музыка. Его светлость отдал приказ дворецкому, замершему навытяжку неподалеку. Тот распахнул двери и громким голосом возвестил:

– Маркиз Мейнмор и маркиза Мейнмор!

На мгновение все стихли, и мы как по команде плавно ступили в бальный зал. На меня тут же обратилось не менее сотни взглядов, казалось, они давили, оценивали, взвешивали, осуждали, определяли, достойна или нет… Во все концы залы побежали сдержанные шепотки, дамы, прикрываясь веерами, шушукались одна с другой, тихонечко хихикали, мужчины же, оценивающе выгнув бровь, переводили взгляды с меня на Кларенса и обратно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация