- И ты...? - заранее зная ответ
на этот вопрос по одной лишь реакции Громова, не удержался Авдеев.
- Немного вспылил, наговорил
глупостей, - в общих чертах, нехотя, обрисовал ситуацию мужчина, - Она, судя по
всему, обиделась. Точнее я думал так до тех пор, пока не встретил её вчера в
офисе, всю такую довольную и равнодушную. Значит, я тут мучаюсь из-за своей
нетерпимости к другим и поспешности, а она там развлекается и радуется жизни!
- О, да мы ревнуем?
- Вот еще! Делать мне больше
нечего!
- Ревнуем, я говорю! - настаивал
Максим. Притом, что в его голосе звучала такая уверенность, что Громов и сам
готов был поверить, что может кого-то ревновать. Точнее не кого-то, а именно
Владу... И осознание этого было таким странным.
- Нет! - сказал, как отрезал. В
конце концов, даже если он и ревнует, об этом ведь не так и обязательно говорить
вслух.
- Тох, будь мужиком! - знает гад
на что давить! Чуть что, сразу - будь мужиком! Вот вечно этот Авдеев так!
- Да, ревную! К тебе, кстати,
тоже! - выпалил гневно Антон, прежде, чем сообразил, что последние признание
было явно лишним.
- Ко мне? С какой такой радости я
удостоился такой чести? - непонимающе уточнил Максим, застыв на полпути с
бокалом виски.
- Ты для нее, видишь ли, красивый
мужик! - недовольно поморщившись, отводя взгляд, признался Громов.
- Неожиданно, но приятно! - с
наигранным удовольствием, загадочно протянул Авдеев, - я всегда знал, что
нравлюсь женщинам.
- Максим!
- Шучу! - сообразив, что в данном
случае шутки с Антоном плохи, и он даже подобные заявления воспринимает в
штыки, поспешил оправдаться мужчина, - У меня свадьба через неделю, если ты не
забыл.
Повисла неловкая пауза. Максим,
очевидно, ждал какой-то реакции со стороны Громова, но тот даже не знал, что
ответить. Он только сейчас стал понимать, как был не прав. Авдеев мало того,
что приехал к нему в трудную минуту, так еще и сидит здесь выслушивает его
сумбурные эмоциональные признания. А сам Антон даже не удостоился извиниться,
за то, что вел себя, как скотина и готов был при малейшей возможности унизить и
морально растоптать друга...
- Макс? - спустя пару минут
молчания, нерешительно протянул Громов.
- Что? - без каких либо эмоций,
уточнил Авдеев, прокручивая в руках пустой бокал.
- Ты это... - нервно сглотнув,
замялся Антон. Оказывается, не так-то просто признавать свои ошибки. А уж тем
более просить прощение, - прости меня. За все.
- Да ладно тебе, - попытался
отмахнуться мужчина.
- Макс, я серьезно ведь.
- Антон, кто старое помянет, -
протягивая руку для рукопожатия, уверенно отметил Авдеев, усмехнувшись, - тому...
сам понимаешь, что.
- А Нина? - бросая нерешительный
взгляд на протянутую руку, не удержался от вопроса Громов.
- А что Нина?
Только дурак мог не понять, что
имел в виду Антон. Или тот, кто и правда искренне настроен на примирение. В
этот момент Громов и сам не знал к кому причислять Макса. Будучи на его месте,
он вряд ли смог бы простить подобное по отношению к собственной девушке. И
плевать на любые оправдания, типа - я не собирался никого насиловать, а только
припугнуть. Не говоря уже об остальном...
- Сомневаюсь, что она будет в
восторге от этого, - заметил Громов.
- Должен тебя огорчить, в то
время, когда ты сегодня звонил, Нина была под боком и все слышала, - все так же
продолжая держать протянутую руку, в ожидании ответа, отметил Максим, - Более
того, именно ей ты должен благодарить за то, что я все-таки приехал. Думаю, что
ты прекрасно понимаешь, что если бы она запретила, то... - на такое заявление
Антон расплылся в ехидной усмешке, на что Авдеев уверенно оборвал любые
замечания - И можешь называть это как хочешь! Хоть подкаблучник, хоть мямля.
Ради неё и малыша я пойду на все. И я почему-то уверен, что не далек тот час,
когда ты и сам поймешь, о чем я.
Оставив слова друга без ответа,
Антон несколько мгновений продолжал смотреть на протянутую руку, прежде чем
нерешительно заставил себя ответить тем же, и скрепить примирение крепким
мужским рукопожатием. И как же все-таки чертовски приятно было осознавать, что
былая дружба не угасла и по прошествии многих лет и разных, не самых приятных
событий. Максим простил его. Более того, он поддержал и принял Антона со всеми
его тараканами. Единственный и настоящий друг. Единственный кому можно
доверится, не боясь быть высмеянным...
- Максим, знаешь, а я тебе сейчас
даже завидую, - после очередного выпитого в немом молчании бокала виски, честно
признался Антон, - любимая женщина, дети на подходе. Наверное, хорошо
чувствовать, что есть кто-то, кому ты действительно нужен.
- Да. Знаешь, это действительно
самое большое счастье. Любить и знать, что тебя тоже любят. Притом не за
что-то, а просто так, потому что по-другому нельзя, - задумавшись, признался
Авдеев, - А что тебе мешает самому завести семью? Родить ребенка?
- Да ты что! - расширив от ужаса
глаза, наигранно возмутился Громов. Он и сам уже стал задумываться о подобном,
но... Казалось, что признайся он кому-то еще, то это будет последней каплей,
когда отступления назад уже не будет, - Я не создан для семьи!
- А Влада?
- А что Влада?
- Ну, ты же любишь её? - с
нажимом уточнил Максим, пытаясь поймать в выражении лица Антона что-то, что
могло бы подтвердить догадки. Хотя и так давно уже было все ясно. Но упрямому
Антону ведь нужны явные факты и подтверждения.
- Ты в своем уме? Кто тебе сказал
подобное?
- Вообще-то не я тут десятки
минут ранее с отчаянием рассказывал, как хреново жить без неё.
- Ну да. Без неё мне плохо и я
сам не свой, - неуверенно признался Антон, быстро оправдываясь - Только это
ведь еще не значит, что я её люблю!
- Тох, давай уже будь честен хоть
сам перед собой. Ты о ней думаешь? Думаешь. Бабы другие тебя не интересуют? Не
интересуют. Опять же из-за кого ты тут так нажрался? Явно, что не из-за меня, -
стал приводить веские доводы Максим, - поверь, я знаю, что говорю, и к чему в
итоге это приводит. Так что, дружище, хватит маяться фигней. Признавай уже,
наконец, свои чувства и делай чего-то для возвращения Влады. Или ты думаешь,
она сама к тебе прибежит?
- Ничего я не думаю, - откинувшись
к спинке дивана, Антон, невидящим взглядом уставился в потолок, - знаю и сам,
что она не вернется сама. Особенно на моих условиях.
- Слушай, Тох, чего ты зациклился
на своих условиях? Нужны ли тебе самому эти условия? - прикрикнул Авдеев, - ты
так говоришь, будто собираешься до пенсии прыгать из койки в койку в поисках
нового идеала! Может, хватит уже? Не пора ли остепенится?
