С какой стороны ни посмотри, Молчун шикарно прибарахлился у Длани: оделся в добротный камзол серого сукна до середины бедра и короткие, немного ниже колена, кожаные «панталоны». Камзол явно с офицерского плеча, но без традиционной вычурной вышивки, за исключением растительного орнамента на стоячем воротнике. Модель не предусматривала рукавов, зато имелись усиленные кожаные накладки на груди и животе, а также два просторных кармана в районе бедер. Понравился мне камзол, надо такой завести в своем гардеробе. Обулся мастер-стрелок в высокие офицерские сапоги из черной кожи, куда новее моих. Из доспехов на нем присутствовали кожаные наручи с металлическими клепками и пояс.
Ремень вызвал у меня не меньшую зависть, чем камзол. Широкий, как награда чемпиона боев без правил, и укрепленный узкими металлическими пластинами, он обеспечивал неплохую защиту «ливера». Великолепная черненая пряжка не только усиливала собой защитные свойства пояса, но и содержала небольшой гамион со «Щитом». В расположенной на животе кобуре находился драгунский двуствольный пистолет. Свой арбалет мастер сменил на карабин, но тубус с болтами, прикрепленный к ремню сбоку между подсумками, намекал, что привычный стрелку агрегат совсем неподалеку. Довершал картину вопиющего нарушения уставной формы одежды пулезащитный амулет нескромного калибра, спрятанный на груди.
Несомненно, кошелек и ранец ловкого пройдохи тоже пополнились изрядно. Что моим взглядам на жизнь нисколько не противоречило. Пенять на неуставной вид, как и Буяну, не стал, наоборот, оформилась мысль узаконить не только трофейное оружие и снаряжение, но и одежду, обувь и разные потребные в солдатском быту вещи.
Довел до Молчуна решение о перевооружении солдат казнозарядными нарезными карабинами и драгунскими пистолетами, чем вызвал удивленный взлет бровей, придавший вызывающему взгляду мастера комичное выражение. Добил его приказом отобрать десяток солдат в разведчики и возглавить этот разведотряд.
– Не набрать, а отобрать, это понятно, мастер-стрелок?
– Раз-вед-чи-ки?
Я чертыхнулся, точнее, помянул по здешней традиции «гнутый корень». В русинских батальонах не имелось своей разведки, отдельные ее функции выполняли случайно назначенные солдаты либо приданные формирования граничар. Иастер пожелал внести ясность в статус его бойцов. Судя по выражению лица, термин «разведчик» ему не нравился.
– Среди имперских егерей есть специальные люди – скауты. Разведчик – это дословный перевод на русинский язык, понимаешь? «Ведать» – это знать, и нет ничего постыдного в том, чтобы командир «ведал», где враги, сколько их и что замышляют. Разведчики – это ловкие и смелые люди, идущие впереди отряда, чтобы он не попал в засаду. А еще они узнают, где врага бить сподручнее, чтобы меньше терять бойцов. Как тебе еще объяснить?
Размышлял Молчун считаные секунды. Значит, я не ошибся, и быть ему капралом.
– А хоть горшком зовите, лишь бы в самое пекло! Согласный я! – залихватски махнул рукой стрелок, в одночасье ставший разведчиком.
Поговорили еще немного о тактике и вооружении его солдат. Очевидно, им необходимы скорострельные системы умеренного калибра, ведь разведчики всегда в меньшинстве и в отрыве от обоза. Обязательно в отряде должно быть высокоточное оружие и меткие стрелки. Тут я приказал Молчуну срочно обратиться к Прохору. Согласился сохранить по два арбалета на десяток разведчиков для малошумной «работы»: метать ножи умели немногие рекруты, а сквернавских зверюшек, несущих караульную службу или возглавляющих погоню, взять «в ножи» попросту невозможно. Мастер вдохновился идеей создания «скаутского капральства» по самую маковку и что-то там прикидывал вслух, но я отвлекся и не слушал.
Тут к нам подошли и встали чуть в стороне двое: темноволосый русин в аккуратной униформе стрелка с каким-то нетипичным ружьем, бердышом и добротным ранцем и молодой парень явно гражданской наружности с котелком горячей каши и с котомкой. Я догадался, что Буян выполнил мой приказ по подбору ординарца и прислал мне сразу двоих, на выбор. Проверяет меня, скотина, или усердие выказывает?
Кандидаты в ординарцы показались мне, мягко говоря, неподходящими. Правда, я эту категорию солдат никогда в жизни не наблюдал, разве что видел в фильмах, а как понял свою задачу Буян, мог только догадываться.
Офицерского слугу, назовем его ординарцем, денщиком или вестовым, я представлял себе либо молодым, ловким, но недалеким парнем, либо умудренным жизнью старым служакой, немного ворчливым и суетливо-заботливым. Этаким дядькой при барине на военной службе. И тот и другой вариант меня бы вполне устроил. Но Буян оказал мне медвежью услугу.
Стоящий передо мной русин являлся моим ровесником, и это еще половина беды – подумаешь, везучий и ловкий, но нелюбимый начальством рядовой! В спокойном взгляде его серых глаз читались разум и богатый жизненный опыт, а также интерес к моей персоне. Если кого этот солдат и напоминал, то телохранителя, причем слишком умного для рядового представителя этой профессии.
Второй – рыжий среднего роста паренек и обликом и позой куда больше походил на слугу. Но вот только взгляд его – сонный и безучастный ко всему – мне не понравился категорически. В сложившихся обстоятельствах слуга и телохранитель – это, конечно, хорошо, но ведь они в два счета поймут, что я не просто самозваный офицер и барон, а вообще пришелец из другого мира!
Впрочем, чему быть, того не миновать! У меня авторитет мага и победителя. Я носитель гамиона с душой княжны, и ко мне она обратилась после смерти при свидетелях. Мое лидерство просто некому оспорить.
Версию на тему имперского журналиста, волею судьбы оказавшегося на передовой, я уже озвучивал Буяну на болоте и пока опровергать ее не собирался. Патент лейтенанта, как туз в рукаве, точнее в сапоге, в ближайшее время укрепит мой авторитет командира. Все просто: стал бы офицер аж из самого генштаба армии представляться затравленным окруженцам, которые могут в любой момент оказаться в плену? Сейчас ситуация изменилась. Теперь даже необходимо представиться. Был журналист, а стал офицер по особым поручениям. Тем более что офицером тут может стать любой богатей благородного сословия без всякой учебы и экзаменов. Видишь, Ральф, я и сам кое-что могу. Ничего-ничего, спи дальше, камрад.
– Да, Молчун, можешь идти, – невпопад ответил я на неуслышанный вопрос мастера и посмотрел в глаза моего будущего порученца и телохранителя.
– Ваше благородие, дозвольте представиться!
Кивнул.
– Рядовой третьей роты Акинф.
– Фамилия?
– Иванов.
Молча пригласил кандидатов в ординарцы следовать за собой. Фургон, в котором я проделал половину пути, разгружали, освобождая для перевозки раненых.
Усевшись на деревянный окованный темно-зеленой медью сундук, принялся ослаблять шнуровку сапог. Ноги уже не держали, натертым вчера ступням, по-видимому, наступил кирдык. Если бы не браслет, купирующий боль и ускоряющий регенерацию, уже бы наверняка хромал, подвывая в голос.
