— Что я такое сделала?
— Ты решила проблему.
— Да, но что именно я сделала? Совершила убийство?
— Разве можно убить мертвеца? — возразил Каллум. — Это чушь какая-то.
Я добрела до каменной скамейки и рухнула на нее, подняв лицо к небу, навстречу желанной мороси.
— Но что-то же я сделала. Он… лопнул. Или что-то в этом роде. Что с ним случилось?
— А мы без понятия, — ответил Каллум. — Они просто исчезают. Ты хотела знать. Вот, теперь ты знаешь.
— Знаю, что вы боретесь с призраками с помощью мобильников. Немного же я знаю.
— Эта штука называется «терминус», — поправил Каллум.
Викарий так и таращился на нас с верхней ступеньки. От спазмов в желудке у меня все еще тряслись ноги, но с каждым шагом силы прибывали. Не знаю, что я из себя вытряхнула, но хорошо, что оно не осталось внутри.
— Стивен сказал, с ним что-то случилось во время гребной тренировки, — сказала я. — А с тобой?
Каллум откинулся на спинку скамейки, вытянул ноги.
— Мы тогда только переехали сюда из Манчестера. Родители разошлись, мы все время мотались из дома в дом. Мама нашла тут работу, мы поселились в Мил-Энде. Я хорошо играл в футбол. Метил в профессиональный спорт. Я знаю, многие такое про себя говорят, но в моем случае это правда. Тренировался до посинения. Прошел отбор. Считалось, что через несколько лет я наберу нужную форму. У меня не было в жизни ничего, кроме футбола. Где бы мы ни жили, мама всегда находила мне футбольную секцию. Так вот, был декабрь. Моросил дождь, стояла холодина. Автобусы ходили кое-как. Один одноклассник показал мне, как срезать путь через бывший приют, который собирались сносить. Вообще-то, входить туда запрещалось. Вокруг забор, повсюду предупреждающие знаки, но никого это не останавливало.
— Приют? — не поняла я. — Это для сирот, что ли?
— Нет-нет, — сказал Каллум. — Приют — это место, где можно переночевать. У вас такие, кажется, называют ночлежками». Не самые роскошные здания. А это было и вообще хуже некуда: все раздолбанное, вонючее, полуразвалившееся — словом, опаснее не бывает. Так что народ куда-то перевели, а здание определили под снос. Решили построить там квартиры для богатеньких. Ну, я топаю вприпрыжку, мне-то что. Дорога домой короче. И тут… передо мной провод. Разорванный. Под напряжением. На земле. Он искрит. А я стою в луже размером с пруд всего метрах в трех от него. Я видел, как он поднялся над землей. Видел, как взлетел на воздух. А потом как хлестанет по воде, я почувствовал первый удар электричества… и тут я его увидел. Длинные волосы, странная такая желтая рубаха с большим воротником, сверху коричневая безрукавка, брюки-клеш и такие ботинки… красно-белые, на толстенной подошве. Я в жизни не встречал такого чувака, он будто явился из семидесятых. Еще секунду назад его там не было, а теперь смотрю — держит провод и смеется. И тут я понял, что ноги у меня дрожат. Я упал на колени. А он крутит проводом над самой водой, а я все повторяю: «Нет, нет, не надо». А он хохочет. Я попытался отползти, но только упал лицом в воду. После этого ничего не помню. Я, понятное дело, выжил. Всю эту историю зафиксировали камеры видеонаблюдения, кто-то из охранников увидел, что происходит. Ну, понятно, что они увидели: я забрел на запретную территорию, у меня случился какой-то припадок, и я упал в лужу, в которой стоял. Когда они туда прибежали, то, само собой, увидели провод и сообразили, что меня ударило током. Я попытался рассказать им про этого типа, но они просмотрели видеозапись и никого там не обнаружили. Так все и началось…
Каллум поднял глаза на церковный шпиль. Викарию надоело таращиться, и он оставил нас в покое.
— Там, в этой луже, со мной что-то случилось, — сказал Каллум. — В смысле, что-то случилось с ногами. С тех пор я разучился нормально бегать. Разучился бить по мячу. Сделался нервным. У меня отобрали единственное, что я умел, — футбол. А потом, через несколько недель, в дверь к нам постучался какой-то мужик и спросил, не нужна ли мне работа. Он уже все про меня знал — про семейную ситуацию, про футбол. Не сразу убедил меня, что все это правда, а потом я согласился. Сперва меня отправили на подготовку — в основном по полицейской части. Потом познакомили со Стивеном. Он считался главным. Поначалу мы здорово собачились, но, вообще-то, Стивен нормальный парень. Когда он начал меня учить, я быстро понял, почему его назначили главным.
— Почему?
— Потому что он гений, — ответил Каллум. — В Итоне был отличником. А для этого нужны еще какие мозги. При этом он не полный ботаник, как другие, — так, иногда бывает странноватым. В общем, первое время я стажировался у одного мужика в метро. Учился. А Стивен рассказал мне под «Духов», про их историю, про планы — как все будет работать в будущем. А когда решил, что я готов, выдал мне терминус.
Каллум поднял телефон повыше и посмотрел на него с восхищением.
— Терминус? — повторила я. — Вот как он называется…
Каллум кивнул.
— Я как его получил, сразу же рванул на ту стройку. К этому времени уже возвели новый дом. Такой, из блестящего стекла, со спортзалом на крыше, набитый сплошными банкирами. Пришлось поискать, но я его все же обнаружил. Похоже, новое здание ему оказалось не по душе. Он ошивался на стоянке, так, бродил без цели и явно скучал. Собственно, мне даже стало немного жаль этого придурка — застрять на всю жизнь на какой-то там парковке рядом со стеклянной уродиной. Он меня не узнал. И не сообразил, что я его вижу. Не обратил внимания, как я подошел к нему, вытащил телефон, нажал на единицу с девяткой и запек его. Хватит издеваться над людьми. Но именно в тот день я и понял, в чем мое настоящее призвание. Не знаю, что бы я иначе делал. Для меня это главное в жизни. Я снова понял, что живу не зря.
— Когда Бу к нему подошла, в руке у нее был телефон, — сказала я, совмещая его рассказ с воспоминанием, которое снова и снова прокручивалось в голове. — Я подумала, она хочет дать его мне.
— Значит, она хотя бы попыталась пустить его в ход, — сказал Каллум и осекся. — Надо же… — Он наклонился вперед, обхватил голову руками. — Она принципиально против терминуса, — пояснил он. — Мы на эту тему все время ругаемся.
Я так увлеклась своими собственными переживаниями, что как-то не успела разобраться, какие у Каллума, Стивена и Бу отношения между собой. Я видела, что Каллум и Стивен тогда расстроились, но тут… тут до меня вдруг дошло. Они все друзья.
— Ладно, — сказал Каллум, поднимая голову. — Теперь ты знаешь, что его ждет. Тебе полегчало?
Я не ответила, потому что не знала ответа.
Когда я вернулась, Джазы не было, и вот я осталась одна — сидела и прислушивалась, как в соседних комнатах болтают и смеются.
На моем рабочем столе царил кошмар — там скопилось кладбище не сделанной за последние дни работы. Удивительно, как быстро можно выпасть из учебного процесса.
Всего неделя-другая — и ты уже ни во что не врубаешься. Можно подумать, что пропустила целый год. Стоило ради этого приезжать в Вексфорд? Правда, сейчас у меня были заботы и понасущнее, но я все-таки позволила себе роскошь на несколько минут впасть в панику по поводу того, в какой космической заднице я оказалась — даже если забыть о Потрошителе. Похоже, мозги мои решили хоть ненадолго взять отпуск от всей этой призрачной жути с убийствами.
