Для облегчения восприятия речи аудиторией оператору требовался простой визуальный образ. Например, шаги. Шаги к пропасти. Максимальную достоверность образу грядущего краха придавало их четко обозначенное количество.
«На сегодняшний день пирамида, по моим оценкам, находится где-то около 16–17 шага, если брать чисто условно упомянутый выше график. Причем касса пирамиды уменьшена как минимум на величину выборных затрат 1996-го. И на каком из последующих шагов произойдет полный обвал, зависит лишь от того количества денег, которое «умные ребята из Минфина» готовы вложить в нее уже себе в убыток, исходя не из экономических, а из чисто политических соображений».
Аудитория сомневалась в альтруизме «умных ребят». Номер под названием «Себе в убыток» в их репертуаре не значился. Вот «сами мы не местные, отстали от поезда» – это да. Этим куплетам никто бы не удивился. Более того, именно этот куплет и был тайным паролем данной операции смертных. К тому же при специальном освещении он легко читался на их визитных карточках.
Председатель Центробанка уверял граждан, что скачка цен не будет, и жрал землю в подтверждение. Объяснял, что «государство не «МММ», и печатный станок в крайнем случае всегда под рукой». Но оператор был сильнее в математике любого отечественного председателя Центробанка:
«Такого количества денег, которое будет необходимо для погашения всех долгов по ГКО уже через два-три шага, не сможет быстро напечатать чисто физически даже десяток «Гознаков». Долг по ГКО будет через несколько шагов превышать эту самую денежную массу в два-три раза».
Плоть вообще плохо себе представляла, как выглядит «денежная масса».
– Подождите, подождите, – засомневалась продвинутая интернет-аудитория, – а мы-то тут при чем? Мы – простые белые овечки, никаких ГКО не покупали. Вообще от вас первый раз о них слышим.
«Устроители пирамиды просто заставили неявно участвовать в ГКО всех россиян, независимо от их желания. Как? Да очень просто – через насильственное вовлечение в пирамиду всех коммерческих банков. На уровне государства сделать это очень легко. Центробанк искусственно создает для банков такие условия, при которых выполнить все повышающиеся требования ЦБ можно только одним способом – играя в ГКО. Очень быстро все банки это поняли, а кто не понял – тот разорился.
А давайте теперь вспомним, что ведь у банка нет своих средств, кроме средств учредителей. Все остальное – это на девяносто девять процентов деньги вкладчиков банка, т. е. ваши деньги. Либо напрямую положенные вами на счет, либо та самая ваша будущая пенсия или пособие на ребенка, подготовленные к отправке вам, либо деньги вашего предприятия, вашей коммерческой организации, в которые входит ведь и ваша личная будущая зарплата. И если учесть, что одновременно с вовлечением практически всех коммерческих банков в пирамиду ГКО государство через налоговые службы позаботилось и о том, чтобы предприятия не могли хранить свои деньги в собственной кассе, а в обязательном порядке сдавали их в банк, то становится понятным, что на самом деле это не банки сейчас играют в ГКО, это ваши деньги сейчас играют в ГКО, а вы даже не подозреваете об этом… И крах ГКО означает не просто одновременный крах банков, а потерю вами ваших денег».
Аудитория была шокирована.
– Что же нам, белым овечкам, делать?! – возопила она.
И получила логичный ответ:
«Обычным людям, не связанным напрямую с ГКО и не имеющим своей фирмы, я советую, по крайней мере, до сентября забрать все свои деньги из банка, насколько бы надежным он ни казался. В первую очередь из Сбербанка, являющегося крупнейшим держателем ГКО. После чего обменять их на наличные доллары и положить до осени в «кубышку».
Слово прозвучало, и экшн у забаррикадированных дверей банков не заставил себя долго ждать. Это и был первый отечественный флешмоб, организованный при помощи Интернета. И грянул август. Продвинутые воспользовались советом авторитетного эксперта, остальные рухнули в пропасть. Смертным властям не оставалось ничего другого, кроме как рассказывать обывателям сказку о подлых «финансовых спекулянтах», обрушивших рынок. Себя к этим мифическим персонажам власть не причисляла.
Московское комьюнити потирало руки. Митрофания распорядилась изготовить для акционеров холдинга ЗАО МОСКВА черные карточки с высеченной звездой. Средства на карточку поступали из той самой черной дыры, в которую и ухнули сбережения обманутых граждан, слепо доверившихся декларированной смертной властью надежности банковской системы.
И пока плоть обирала с себя катышки, смертная власть счищала с черных костюмов от «Бриони» завитки состриженной с овец белой шерсти и прятала глаза от иностранных игроков, подорвавшихся на этом минном поле.
Если бы не техногенный шум мегаполиса, обыватели могли бы различить урчание, чавканье и сытую отрыжку Москвы.
Таким образом, холдинг ЗАО МОСКВА стал единственным, кто в результате дефолта сказочно обогатился. А тут еще вспомнили о клумбах с зарытой зеленью, сведения о местонахождении которых унес в тюрьму Большой Никитос. За понюшку табачку и плазменный телевизор удалось эти сведения у сидельца добыть. Правда, не в полном объеме. С тех пор нетрадиционные потребители взялись рыть Москву в поисках мест расположения залежей, пока они не превратились в культурные слои. Холдинг приподнялся и с высоты заоблачных гор денег обозревал Москву в поисках новых сфер.
Царевич озаботился корпоративным стилем. Извечный, исторически сложившийся логотип в виде сакральной зубастой буквы М ревизии не подлежал, но рекламщики ждали от главного эстета комьюнити решения о корпоративном цвете. Навязываемый ему красный он отверг как лобовое решение, да к тому же слишком откровенное. И вообще, он полагал, что красный цвет – скорее донорский.
– CMYK вам в помощь! Пробуйте! Выбирайте! Работа же стоит… – увещевали его отчаявшиеся угодить рекламисты холдинга.
– Мне не нужны подсказки электроники. Цвет не выбирают. Он возникает сам, в голове, – отвечал царевич.
Но время шло, а в голове ничего не возникало. Голова царевича была занята весной, музыкой и ожиданием новой коллекции одежды. Еще Уара беспокоили изыскания нанятого им дизайнера по интерьеру. Уникальные мастера-умельцы творили для его апартаментов невиданную мебель, инкрустировали ее камеями, выполненными из океанических раковин. Мастерицами ткался эксклюзивный текстиль для обивки и портьер… В общем, голова шла кругом. Царевич мыслил объемно, предметно, и плоскостное решение корпоративного пакета со всеми его визитками, бумагой для писем, конвертами и буклетами царевича не вдохновляло. Плоское он находил чрезвычайно скучным. Но передоверить никому не мог.
Повстречав как-то в обеденное время сокольничего возле палатки с шаурмой, которыми полнилась в тот год Москва, Уар увлек друга в старый добрый «Савой».
– Что это за порции, скажи на милость? – злился Бобрище. – Котам на смех… А стоит как… как… пятьдесят две шаурмы, между прочим…
– Расслабься. Я угощаю.
