В полупустой августовской Москве происходило освящение нового помещения для магазина «Мюр и Мерилиз». Для этого учреждения выстроено было на углу Петровки и Театральной площади особое здание в девять этажей. Оригинальность постройки состояла в том, что здесь впервые применен был американский способ возведения многоэтажных зданий. На металлическом заводе был изготовлен железный скелет сооружения, небольшие проемы были заложены кирпичом, а все остальное пространство представляли собой сплошные стекла. На молебне кроме служащих фирмы присутствовали многочисленные представители коммерческого мира. И если при каких-нибудь других обстоятельствах Общество «Взаимная польза» не преминуло бы воспользоваться оказией, то в сложившейся ситуации они лишь почтили присутствием торжественное открытие магазина с исключительно полезной для себя целью – хлебнуть элитной органики – и вновь приступили к осуществлению своих планов, связанных с алмазом.
Параклисиарх вел бесконечные телефонные переговоры с военно-морским ведомством по поводу найма спущенной на воду новой подводной лодки. Цена не укладывалась в голове. Малюта объяснял морскому министру, что за такие деньги он сам может построить еще одну лодку. Министр неохотно уступал две последние цифры из шести. Малюта напирал и взывал к здравому смыслу. Министр отговаривался большими финансовыми потерями в ходе войны с Японией.
Впечатление от редкой для первых чисел сентября ясной, теплой погоды портилось столбами пыли, что поднимались на московских улицах при малейшем дуновении ветерка. Городское хозяйство велось в этом отношении удивительным образом: специальным постановлением с первого сентября прекращалась поливка и какая бы пыль ни носилась по городу после этого срока, обыватели должны терпеть и глотать ее – у городского управления будто бы не находилось более средств для поливки улиц.
Но Уара беспокоила отнюдь не пыль. Он тщательно следил за заграничными новостями. С утра, просматривая ворох лондонских газет, наткнулся на заметку:
«Лорд-мэр в Гильдголле передал императору Вильгельму адрес в драгоценном ларце. Император сказал: «Благодарю за адрес, а также за радушный прием. Посреди украшений в адресе вижу надпись: КРОВЬ ГУЩЕ ВОДЫ. Да останутся такими отношения между обеими странами навсегда. Да процветает великий город Лондон под управлением моего возлюбленного дяди, которого да хранит Бог».
– Наш человек! – засмеялся Уар.
Наконец стало известно, что громадный алмаз, поднесенный королю Эдуарду VII правительством Трансвааля, прибыл в Амстердам, где он постоянно охраняется полицейскими агентами. Алмаз положен в сейф компании «Ашер и Ко».
Знаменитый ювелир Йозеф Ашер готовился к крайне ответственной миссии: ему предстояло по заказу короля Эдуарда расколоть огромный алмаз на три части. Ашер хорошо понимал, что это почти невозможно. Обязательно будут сколы и мелкие части. Поэтому ювелир сосредоточился на изготовлении инструмента. За процедурой раскола должна была наблюдать целая комиссия.
В назначенный день и час подводная лодка «Аллигатор» подошла к голландскому побережью. На ее борту находился внушительных размеров непромокаемый мешок с сушеными листьями подмосковного хрена, напитанными дурманом, – сильнейшим отечественным галлюциногеном, потребляемым в основном революционерами всех мастей. В Амстердаме груз ждали, и, как только буй с привязанным грузом всплыл в акватории порта, он был выловлен Николенькой Трубницким, нанявшим для этой цели рыбацкую лодку, и выгружен на берег.
Просто выкрасть камень было немыслимо. Его следовало подменить. Причем не заранее, а непосредственно в момент раскола заменить целый алмаз несколькими камнями, примерно равными «Куллинану» по общему весу. Еще загодя знатный медвежатник Лангфельд проверил хранилище и убедился, что с десяток необработанных крупных камней, пожалуй, там наберется. Главное – не ошибиться с их общим весом. Суммарный вес будущих «частей» не должен был превысить вес целого камня. А пропажа из хранилища более мелких не должна была, по его прикидкам, вызвать слишком громкого скандала. Да и вряд ли почтенная фирма решится обнародовать пропажу – слишком уж дорожит своим реноме, которое, как известно, ценится дороже любых алмазов.
Сначала Лангфельд готов был даже поступиться ирландским трофеем: наковырять камней из исторических реликвий, украденных им в ходе дублинского рейда. Но камни эти были огранены, в связи с чем вряд ли удалось бы убедить комиссию, когда она придет в сознание, что Ашер не только расколол алмаз, но и успел огранить его части. Хотя… трава, по уверениям московских работодателей, настолько изменяла синтаксис сознания, что комиссия после сеанса применения могла бы поверить во что угодно, а то и вообще не вспомнить, по какому поводу она здесь собралась.
Двое суток Трубницкий употребил на совершенно несвойственное ему занятие: крутил косячки. Марихуаной в Голландии и в те времена непременно угощали дорогих гостей, она входила в протокол любого публичного мероприятия, поэтому первой подменой во имя спасения «Куллинана» была подмена косяков для комиссии.
Глава 22
Изъятие «Куллинана»
В феврале 1908 известная группа лиц собралась, чтобы наблюдать, как Йозеф Ашер раскалывает огромный камень. Чтобы получить в результате раскола большие красивые алмазы, он должен был поразить гигантский самородок в точно и правильно выбранное место. При первой попытке сломался резец, в то время как камень оставался неповрежденным. Ювелир принялся за работу, создавая более крупные, более сильные инструменты.
Вскоре в просторном помещении амфитеатром разместилась комиссия. Центр занимал постамент со специальным оборудованием. Ашер был с утра взвинчен, температурил на фоне нервного стресса. Изготовленный им лично инструмент вызывал у него дрожание рук, которое никак не удавалось унять. Члены комиссии вели себя чинно, тихо перешептывались, и великому ювелиру вдруг на миг привиделось, что на столе лежит не камень, а покойник. И тогда вооруженный новыми инструментами мастер унес камень в смежную «разделочную», не разрешив присутствовать при таинстве расчленения никому, кроме нотариуса.
Наконец кое-как совладав с собой, Ашер пристроил резец инструмента в заранее намеченное и маркированное место, занес над инструментом молот и… потерял сознание. Всполошившаяся комиссия, в рядах которой обнаружился врач, квохтала над ювелиром, приводя его в чувство, а затем, чтобы несколько сбить напряжение, от которого уже изнемогли нервы всех присутствующих, разобрала гостевые косячки. Толстый добродушный доктор лично вставил в рот мастеру и нотариусу по косяку и дал прикурить. А Лангфельд, угостивши и охрану, отправился к сейфу и выгреб несколько алмазов, ждущих своей очереди на огранку.
Что видели члены комиссии и ювелир на протяжении дня, какими химерами полнилось их сознание, история умалчивает, но к вечеру, когда на них снизошло просветление, камень оказался «расколотым» на множество частей. В дальнейшем, как известно, из этих «осколков» получилось девять больших и девяносто шесть маленьких бриллиантов общим весом 1063,65 карата. При огранке было потеряно больше шестидесяти процентов веса камня. Но Эдуарда VII это не волновало. Главное, что теперь эти камни можно было носить на себе или при себе.
