– Спасибо, я, если решу уйти из жизни, справлюсь и так… – То-то я слышала какой-то шум по ночам из его камеры. Наверное, пытался вырвать решетку, рассчитанную на удержание пьяного тролля, но смог лишь добыть осколок камня. Да и тот не иначе как чудом. Голыми руками против породы даже подгорные жители ничего не могут. – И еще не вечер, в смысле не утро. Может, у нас еще и получится удрать, или Мист помрет от разлития желчи в ядовитой железе, которую зовет душою.
– Слабо верится. – Гроткар определенно впал в меланхолию. За последний день нашего заключения он не произнес и десятка фраз, а ведь сначала громыхал не хуже пушечной батареи.
Никто не нашел, чего ему на это ответить, и беседа заглохла. Эх, вот уж не думала не гадала, что так по-глупому закончу свою жизнь, попав в руки кровника, о существовании которого раньше и не подозревала. Ну убила там кого-то мама и убила, я-то при чем? И потом, они первые полезли! Наверное…
Попытка устроиться на нарах и уснуть, забыв на время про все тревоги и скорую смерть, провалилась. Слова мага не шли из головы, а кандалы на руках мешали принять сколько-нибудь удобную позу. Хорошо хоть боль после побоев быстро стихала. Мое тело, несмотря на отсутствие пищи, регенерировало нанесенные ему повреждения. И кажется, делало это куда быстрее, чем раньше. Намного. Наверное, я все-таки перескочила очередную инициацию, и, может быть, даже не одну? Интересно, какого цвета сейчас мои глаза, может, все же покраснели? Хотя Мист бы это, наверное, заметил. А может быть, и обратил внимание, но не придал значения. Какая разница палачу, как выглядит жертва? Но где тогда вампирская сила? Эх, мне бы выломать из решетки хоть один прут, я узенькая, протиснусь… Про магию, позволяющую очаровывать и подчинять добычу, следует забыть, в хладном железе даже полноценный кровопийца вряд ли что-нибудь наколдует. Про трансформацию тела тоже, она хоть, по идее, и проходит внутри организма, и подавляться не может в принципе, но умение оборачиваться волком или там летучей мышью не каждому высшему давалось, что уж говорить о необученной полукровке.
Я с тоской посмотрела на свои оковы, из которых торчали руки с длинными желтыми ногтями, больше похожими на когти. Да, хорошие царапки, пустить бы их в дело, вот только для этого надо сначала достать для замка ключ. Какая-то мысль билась внутри головы, но ее никак не удавалось поймать. Замок. Ключ. Трансформация. Замок. Ключ. Трансформа…
Попытка просунуть палец в щель окончилась неудачей. Даже мои суставы оказались недостаточно гибки для этого. Застонав от злости, я схватила железо зубами и сжала их до боли. Язык сам собою ткнулся в какую-то щель. Какую-то?! Замок! Ключ! Трансформация! Только бы получилось, только бы получилось, только бы получилось!!!
Сколько я мусолила свои оковы, как дряхлый гурман мясное блюдо, не могу сказать. Тело упорно не желало изменяться. Язык впился в скважину и болел, но я все равно пыталась просунуть его как можно глубже, заполнить им все пространство внутри механизма и повернуть его туда-сюда. Наверное, скоро наступит утро. Я обессиленно склонила голову в сторону. Что-то щелкнуло. Антимагические браслеты раскрылись.
Сначала я даже не поверила. Потом решила, что сплю. А потом резанула, вцепилась в свою руку до боли, выпуская на свободу кровь. Заклятие водяного лезвия. Если для его создания использовать несколько другую стихию, перепилить стальной прут получится очень быстро. Алая жидкость дергалась туда и обратно, как тонкая струна, выгрызая крошки металла. Я успею. Обязательно успею. Если, конечно, снедаемый похотью Мист не заявится раньше.
– Клер? – выдохнул Торкат, сидящий в соседней камере. – Ты? Как?!
– Пофом офъясню!
Гном при взгляде на свою напарницу от удивления открыл рот, уронив нижнюю челюсть куда-то в район плеч. И чего, спрашивается, пялится? Окровавленных дампиров с ключом вместо языка не видел?
Да будет благословен неведомый лентяй, не дотащивший куда-то ведро, наполовину наполненное мутной, затхлой, но все-таки водой. Припав к выщербленному краю деревянного вместилища живительной влаги, я чуть ли не окунулась с головой, судорожными глотками вбирая в себя наполненную холодом каменных стен, пылью каменных мешков и витающим вокруг отчаянием воду… Если старинная примета права и вода, а особенно стоячая, запоминает и хранит в себе образы всего, что происходит вокруг, то в мое изодранное криками и иссушенное жаждой горло с каждым глотком проникала квинтэссенция всего того, что происходило со мной в течение этих кажущихся бесконечностью дней и ночей. Растворяя засохшую корку крови на изодранных губах, задевая за обнажившиеся корни выбитых зубов, в меня глоток за глотком вливалась ненависть… Ненависть, смешанная с яростью и разбавленная красной пеленой гнева, раскрашивающей окружающее в наполненные красотой жизни цвета.
Не знаю, что там видел отпрянувший от решетки гном, но, оторвавшись от наполовину опустевшего ведра, я с наслаждением откинула остатки той свалянной пакли, в которую превратились мои волосы, и зашипела. Зашипела, вторя ноткам ярости и страсти, заполняющей мое естество, сверкающей незримым маяком перед моим взором. В этот момент я практически полюбила это подземелье, эту грязь и окружающий меня полумрак, изгибы каменных стен, ржавую стать таких мягких и податливых решеток и исчезающий, но все еще различимый запах моего врага. Даже не так – Врага! Врага с большой буквы, который с этой секунды превращается в самую желанную добычу, ласкающую мое нёбо и разум своей силой и жизнью. Я хочу, я жажду ощутить танец, стремительный и прекрасный танец, в котором вопящий от боли комок мяса… моя добыча… мой Враг… будет рядом со мной, вокруг меня, во мне…
– Шрелесть! – Попытавшись произнести и дернувшись от боли, по какой-то причине ставшей вдруг такой сладкой боли разбитых и распухших губ, я переключила наконец сознание на решетку камеры Торката, или на то, что еще недавно было ею. – Выходи… – Странно, но гном определенно испытывал некоторые сомнения, стоит ли. Он стоял, подняв кулаки к груди, и явно намеревался, в случае чего, продать свою жизнь подороже. – Ну живей, чего, хочешь палача дождаться?
– Чего у вас там? – раздался голос Гроткара. Кажется, незамеченной моя возня не осталась, потому как видеть происходящее из своего каменного мешка кузнец рун не мог. Будем надеяться, на казематы не наложено никаких следящих заклинаний, потому как справиться с Мистом, являющимся опытным боевым, а других в его конторе не держат, магом, молодой и истощенный многодневными побоями и голодом дампир вряд ли сможет.
– Я решетку выломала. – Ну, вернее, разогнула. Оказывается, использование заклинаний в состоянии боевого безумия имеет любопытные побочные эффекты. Вроде бы мной, перед тем как схватиться за металлические прутья, были независимо от головы наложены на них какие-то вариации в общем-то не боевого заклятия ржавчины. Одно под правую руку, второе – под левую. Без каких-либо жестов или слов, на одной голой силе и волевом приказе.
Впрочем, в чарах эти две составляющие являются определяющими. Да, и кровь в них заменила воду, но оно и понятно, к чему есть дар, то и проявилось. Хм, как же это называется по-научному-то? Ведь зубрила же к зачету по общей магии… Спонтанное психосоматическое заклинание, вот. В смысле не учила никогда, а оно само сколдовалось в стрессовой ситуации и намертво отпечаталось в памяти.
