– Да чтоб тебя крепью полюбило! Наковальню тебе на бороду! Грхмз траа гршнак! – Другие слова и комментарии в отношении горе-стрелка у меня просто как-то даже не вспомнились – то, что предстало перед моими глазами, было уж слишком. И если думаете, будто от моей ругани был хоть какой-то эффект, то вы глубоко ошибаетесь и вдобавок явно не имели дело ни с одним представителем подгорного племени. Повернув в мою сторону голову с широко распахнутыми глазами и все еще тлеющей бородой, Торкат явил миру абсолютно идиотскую, но от этого не менее счастливую улыбку от уха до уха и восторженным басом проорал:
– Ась?!!
– Если в поезде были эльфы, в отличие от меня не растерявшие слух по кузням, – Лаэла морщилась так, словно неделю ела одни лимоны, причем вместе с кожурой, – то им теперь будут сниться кошмары. И отнюдь не с орками в главной роли. Проклятье! Такой бум могли не заметить только мертвые, да и то не факт! Теперь жди засады.
– Не накаркай, – предостерегла ее я, с ужасом понимая, что новоявленная ушастая пророчица права. Даже ушибленный камнепадом из гранитных скал дикий горный тролль, имеющий в лексиконе всего одно слово, и то нецензурное, сообразит, что к чему.
В следующих четырех вагонах нас действительно встречали только перепуганные люди, которых налетчики начали грабить, да остановились на половине, отвлеченные звуком громоподобной пальбы. Что удивительно, они не кинулись в атаку на врага, а организованно отступили к паровозу. И даже не убили своих жертв. Ну кроме тех, кто сразу пытался сопротивляться. Пятый вагон встретил нас пустотой, тишиной, рассыпанными по полу вещами и гильзами, а также телом распятого на стене седоусого сержанта с ветеранскими нашивками. Вот кто отстреливался, и, думаю, не безуспешно. Иначе почему это ему оказали такие страшные почести?
– Идем дальше, – скомандовал Гроткар, но тут мои глаза заметили на полу что-то темное и шевелящееся. Причем гном почти на него наступил!
– Стой! Змея!
– Где? – Мои друзья принялись осматривать пол, но длинной, не меньше двух локтей, аспидно-черной гадины с какими-то странными наростами на голове не замечали в упор. Тварь высунула язык, попробовала им на вкус сапог подошедшего к брату Торката и проползла к выходу прямо сквозь него. Это же дух!
Орочьи шаманы лучшие мастера по их призванию, вот только мелкие сущности не могут от них слишком далеко удаляться! А это значит, в следующем вагоне нас ждала засада. Командир или командиры орков дураками не были. Из этого следует: стоит туда вступить, как нас изрешетит свинцовый дождь.
– Засада. – Тон, которым Лаэла произнесла это слово, больше соответствовал объявлению об утреннем тумане или нудном накрапывающем дождике за окном. Это даже был не возглас, а констатация какого-то давно известного и ставшего типичным и постоянным факта или события, примерно как, например, объявление нашего дворецкого о начале обеда. По-моему, Рональд явно брал уроки у эльфийки. Если не у нее самой, то у кого-то из ее долгоживущих ушастых родственников.
– А давайте?! – К этому времени бороду Торкат затушил, но с всепроникающим запахом горелых волос сделать ничего не смог, что, впрочем, нисколько не испортило ему настроения. Его брат, наоборот, с каждым пройденным ярдом все больше и больше мрачнел, злобно пыхтя под весом пока что разобранного «подарочка». Именно поэтому после столь радостного высказывания своего родственничка он просто брякнул груз на пол и молча уселся рядом. На его лице крупными буквами было буквально написано: «Все, дальше не пойду. Надоело».
Хотя если я правильно помнила длину состава, дальше и идти-то было некуда. Последнее купе, в котором засело неизвестное количество орков во главе с шаманом, почтовый вагон и желанный тендер, к тому времени уже изрядно опустевший, но все равно составляющий довольно приличную защиту от пуль, да и от магии. Все же полдюйма катаного железного листа, укрепленного в некоторых местах рунами от ржавчины, да и от случайных проклятий, являют собой чуть ли не вершину фортификационного искусства (в радиусе ближайших двадцати миль). Конечно, вершиной тактики было бы сейчас просто обойти возможную засаду, например, по крыше или вообще по насыпи, но только вот доносящийся снаружи топот лошадиных копыт и периодически пролетающие сквозь стены пули различных калибров ставили на этой задумке жирный крест. Хоть Лаэла, расположившись в глубине вагона у разбитого окна, периодически показывала чудеса эльфийской меткости и отстреливала то одного, то другого гарцующего в пределах досягаемости орка, но вокруг их все равно оставалось слишком много.
– Вперед лучше не соваться, – заявила Лаэла категоричным тоном. – Шаманы творят свои чары медленнее, чем маги, но, уж если они какого-нибудь сильного духа призвать успеют, простыми пулями не отстреляемся. А зачарованных у меня только семь, уж больно дороги, заразы. Клер?
– Есть парочка, – призналась я. – Обойм. Папа подарил. – На случай встречи с кем-нибудь из родственников мамы и серьезных разногласий с ними. Вампиры могут размножаться быстро. Очень. Была бы кровь, а те, кто ее пьют, появятся. Отец не верил, что его странная и страшная возлюбленная является единственным представителем своего вида нежити. Гномы при этой новости приободрились, и пришлось останавливать их наступательный порыв. – Но они остались у нас в купе вместе с остальным багажом.
Торкат скорчил недовольную гримасу и открыл рот, видимо, чтобы высказать все, что думает о своей напарнице, но в этот момент обе противоположных стены в шаге от него украсились аккуратным сквозным проломом. Что именно проделало дыры в купе, я понять не успела: слишком уж быстро все произошло.
– Чего это было? – вырвалось у гнома.
– Тролль, стреляющий из пушки от бедра! – Уши Лаэлы только что узлом не завязались. – И целеуказания ему выдает шаман, который сейчас костерит криволапого мазилу! Он видит нас сквозь стенки!
Гроткар помянул нижнюю часть спины, переходящую в ноги, а я судорожно принялась вспоминать, что же это за чары и как им противостоять. Вроде бы был в магии крови раздел, позволяющий при достаточном количестве материала создавать иллюзии присутствия живых существ и даже их сотворенных из алой жидкости двойников…
Новый снаряд, пролетевший в прямом смысле слова над головой, обдал меня облаком щепок, одна из которых ударила огненной стрелой в щеку и, кажется, прибила язык к деснам. Вся теормагия из головы выветрилась, сменившись панической мыслью: «Папа!»
– Поправка, – осипшим голосом выдала Лаэла, – два криволапых тролля с пушками. И первый уже почти успел перезарядить свою бандуру! Бежим!
И мы ломанулись из купе, как стая диких кабанов, увидевших элитную свиноматку. Причем быстрее всех, как это ни странно, умудрялись передвигаться кривоногие подгорные жители. А ядра, направляемые стрелками в места поезда, указанные говорящими с духами, прошивали навылет тонкие стенки купе. То ли четвертое, то ли пятое из них оказалось бомбой, взорвавшейся где-то за поездом облаком картечи.
Стены стали напоминать дуршлаг, мне повезло остаться невредимой, гномы коротко выругались, но вроде бы отделались не слишком сильными ранами, а вот эльфийку накрыло. Лаэла коротко вскрикнула и, не успев сбавить скорость, рухнула, ударившись головой об пол. Гроткар немедленно развернулся и закинул напарницу себе на плечи, как куль с мукой, из ноги девушки тонкой струйкой сочилась кровь, и, кажется, в глубине раны белели осколки костей. Узнать, единственное это повреждение или нет, не представлялось возможным, моя подруга то ли от удара, а то ли от боли потеряла сознание.
