Каюта мне досталась… м-да… Санузел на Земле был выше. И просторнее. Но у большинства членов команды и такого не было. Пришлось смириться. Да и потом, побывал я в жилище капитана… шире. Но не намного. Все полезное место грузовой трюм сожрал. Интересно, почему у гномов на галере дела обстояли куда лучше? Брали только легкое и компактное? Пользовались магией? Конструкция судна лучше?
С остальными офицерами судна, благо было их немного, перезнакомился в первый же день во время ужина в кают-компании. Кроме меня на судне оказалось два мага, не очень опытный гидромант, покинувший стены учебного заведения пару лет назад, и, как противовес, пожилой гном-артефактор, официально числящийся плотником, хотя платили ему не меньше, чем капитану, поскольку он следил не только за состоянием амулетов и за тем, чтобы корабль не дал течь. Благодаря его искусству днище судна не обрастало ракушками, а заряды к баллистам, установленным в качестве бортовых орудий, были не просто деревянными палками с железными наконечниками. Ну и еще оба волшебника в связи с общей, так сказать, направленностью работы неплохо разбирались в боевой магии и умели штопать раны. Похуже, чем я, но на уровне.
Боцман, кстати, оказался прав. Несмотря на то что корабль из порта никуда и не думал уплывать еще как минимум дней пять, парочка особо мудрых пескарей решила обворовать мою каюту. Зря. Я, после того как мою комнату в гостинице обнесли, озаботился комплексной системой безопасности. Пункт номер один — все ценное ношу с собой, а деньги храню в банке… тем более сейчас их все равно нет. Пункт номер два — ставлю в своем жилище ловушку. Или две. На корабле, учитывая специфику контингента, поставил три, причем не зашивал отравленную иглу в вещи, как делал раньше, а озадачил проблемой безопасности Антона. Тот, немного поворчав для порядка, все-таки нанес на немногочисленные пожитки письмена, призванные сыграть роль магических капканов. Никакого удара молнией или испепеления на месте, — вовсе нет, просто у того, кто рискнул бы тронуть мои вещи, лицо равномерно окрасилось бы в оранжевый цвет.
Сардас стоял на носу корабля и любовался видом, заодно дав возможность Максиму тренироваться в телекинезе. Едва тот замечал неподалеку крупную рыбу, как тотчас выхватывал ее силой воли из воды и перетаскивал в большое ведро, притащенное коком с камбуза. Получалось не всегда, бывало и так, что желанный трофей оказывался на расстоянии, превышающем возможности паранорма, и поэтому уходил, вильнув на прощание чешуйчатым хвостом. Последив немного за успехами Максима, остальные души решили покинуть реальность и вернуться в глубины амулета. Состояние, когда читаешь мысли других, конечно, занятно, но находиться в нем долго весьма раздражительно.
Вера и Василий Иванович тихонько спорили о чем-то. Мы с Антоном, чертыхаясь, вырабатывали текст клятвы, которую должны были принять души перед освобождением. Энергии, затраченной на воплощение черновиков с текстом, хватило бы на серьезную драку. А может, и на маленькое сражение.
«Нет, не пойдет, — решительно возражал мне рунолог. — Если сделаем по-твоему, клятва верности будет приноситься не хозяину амулета, а лично тебе!»
«Именно», — соглашался с ним я. Конечно, коллеги и соратники заслуживали доверия… до определенной степени. Любой из них мог стать потенциальным предателем, а значит, врагом для существующей центральной власти. Моим врагом. Если же все узники, покинувшие свои клетки, будут слушаться меня и только меня, то можно будет перестать бояться за свою спину. Устранить лидера — это одно, а устранить лидера, которого поддерживает армия, — совсем другое. Я же не Цезарь, меня в темном месте с кинжалом не подстережешь. Чтобы избавиться от сознания, не связанного с материальным телом, нужно очень-очень постараться. И армия слуг, которые не способны на измену, делают вероятность бунта одного из высших офицеров Легиона величиной, стремящейся к нулю.
«А что будет, если с тобой что-нибудь случится?» — задал каверзный вопрос Антон. Что-то он слишком уж заинтересован. Проявляет предусмотрительность? Метит на мое место?
«Что, например? Пока я жив… существую, души обязаны будут повиноваться, — с безмятежным видом я пожал плечами и вперил суровый взор в программиста. — А потом хоть потоп. Все становятся свободны от обязательств и вольны оставаться единой командой или идти к чертовой матери. Ты не согласен?»
«Ладно-ладно, сделаем, как хочешь, — пошел на попятную рунолог. — Но тебе не кажется, что обязанности тех, кто получит в свое распоряжение тело, прописаны с излишней тщательностью? Это может связать им руки в случае, если потребуется действовать нестандартно».
«В магических клятвах важнее буква, а не дух», — возразил ему я.
«Но на возможности использовать вассалов в качестве резидентов в таком случае можно будет поставить крест! — воскликнул Антон. — Согласно этим указаниям, любая из душ должна атаковать врага, как только увидит и до тех пор, пока он не умрет или не сдастся в плен, если нет приказа вышестоящего начальства о воздержании от агрессии до определенного момента. А ведь возможность занять чужие тела дает громадный простор для шпионской работы, потерять который преступно!»
«Ты прав… — задумался я. — Будем исправлять».
«Упростим?»
«Нет. Придумаем дополнительный пункт, в котором пропишем поведение наших агентов в стане противника».
— Роман! — Вопль Максима отвлек меня от размышлений на тему, как прописать шпионам максимальную степень свободы, чтобы они не ушли в отрыв от командования лет эдак на… вечность. — Скорей! Сюда!
— Что случилось? — недовольно спросил я, сбитый с мысли.
— Нож в спину сунули, гады. Да скорее же, а то тело кровью изойдет!
Исцелиться оказалось несложно. Телекинетик ошибся: рана хоть и выглядела страшно, но получилась резаной, а не колотой, да к тому же не задела ни одного крупного сосуда, а потому опасности не представляла. Искать покушавшегося, точнее, покушавшихся на здоровье нашего «общежития», не пришлось — рядом с ведром, в котором шлепал хвостом и отчаянно разевал пасть улов, пытаясь хоть разок вздохнуть напоследок, лежали два трупа с приметными оранжевыми физиономиями. Причиной смерти послужила общая деформация. Покойники выглядели так, словно их пытались скатать в комок. Кажется, Максим на пять с плюсом освоил технику изменения реальности выплеском энергии.
— Чего это с ними? — спросил пришедший на шум боцман.
— Мертвы. — Пожатие плечами с максимально невинным видом. — Они напали, я защищался.
— Да, это я вижу, — с видом взрослого, объясняющего ребенку, почему вода мокрая, проговорила груда мышц. — Цвет почему такой? Не заразные?
— Ни капельки, — успокоил я боцмана. — Просто я такое заклятие на свои вещи поставил: кто их тронет, тот станет вот таким вот, чтобы искать потом легче.
— А-а-а, — протянул всех матросиков начальник. — Тогда ясно, чего кинулись, не хотели подыхать в петле и понадеялись, что после смерти наложившего чары заклятие рассеется.
— Зря погибли, — выказал показное сожаление я. — Не полезли бы на рожон, отделались бы мордобоем.
