– Раньше вы сталкивались с чем-нибудь подобным, Виктор Андреевич? – мгновение поразмыслив, задал он следующий вопрос.
– Нет. Никогда прежде. Ни я, ни кто-либо из моих бойцов.
– Что ж… – произнес Лукавый, снова пометив что-то в блокнотике. – Прошу прощения, но я все же вынужден буду задержать вас тут ненадолго… По крайней мере, до тех пор, пока не придут результаты экспертизы, которые подтвердят… Ну, или опровергнут ваши показания.
С этими словами следователь протянул мне бланк протокола.
– Пожалуйста, внимательно прочтите, напишите внизу «с моих слов записано верно» и распишитесь, где галочка. Вам, скажите, услуги врача не нужны?
– Обойдусь, – не слишком вежливо откликнулся я, пробегая глазами выведенные аккуратным почерком Лукавого ровные строчки.
– Когда ты так на меня смотришь, мне становится неуютно.
Злобный опустил глаза и отвернулся. Света, стоявшая возле окна, за которым медленно сгущались синие питерские сумерки, конечно же не могла видеть этого, но ощущение обжигавшего ее спину, давящего взгляда внезапно исчезло.
– Ты нервничаешь?
Девушка чуть приоткрыла форточку: в комнату влетел порыв прохладного вечернего ветра, растрепав волосы и заставив ее зябко поежиться.
– Отца давно нет.
– Позвоню-ка я Фролову, – сказал Злобный, решительно потянувшись к лежавшему на журнальном столике мобильному телефону.
Однако тот, словно почувствовав его намерение, внезапно зажужжал рассерженной пчелой, и тишину комнаты пронзила отрывистая мелодия звонка. Света вздрогнула.
– Да? – Злобный схватил трубку едва ли не раньше, чем отзвучали первые аккорды незатейливого мотива популярной эстрадной песенки.
– Андрюша, душа моя, не кричи так, а то у меня уши лопнут, – донесся из динамика чуть приглушенный расстоянием голос Призрака. – Лучше скажи мне, где вы сейчас находитесь?
– У Аскета дома.
– Вот и отличненько. Тогда слушай меня внимательно. – Тон звонившего внезапно изменился, став вкрадчивым, сдержанным и деловым. – Из квартиры ни ногой. Сейчас я пошлю за вами машину, за рулем будет мой человек, Дениченко его фамилия. Подъедет, снизу наберет этот номер. Спускайтесь и езжайте ко мне. Свету одну не оставляй.
– Что-то случилось, Константин Валентинович? – с тревогой в голосе поинтересовался Злобный.
– У нас тут каждый день что-то случается.
– Аскет где?
– Я его в Москву отправил на пару дней, – хихикнул в трубку Призрак. – Проветриться. Ему развлечение, а нам польза. Ты все усвоил?
– Так точно.
– Тогда отбой, – произнесла трубка и умолкла.
– Папа в Москве? – В голосе Светланы сквозило удивление. – Тогда почему он не позвонил перед отъездом?
– Вполне в его стиле, – пожал плечами Злобный. – Ты же знаешь Аскета. Может уехать в любой момент и в абсолютно любом направлении, не предупредив никого. Особенно если этого требуют от него обстоятельства.
Света вздохнула и, захлопнув форточку, направилась к стоявшему у стены шкафу. Открыла дверцу, на мгновение задумалась, достала с ближайшей полки теплый вязаный свитер.
– Ты куда? – поднялся на ноги Злобный. – Фролов сказал…
– Я слышала, – прервала его Светлана, натягивая свитер через голову и привычным движением поправляя прическу. – Ничего страшного не произойдет, если мы подождем машину на улице. В конце концов, мне уже надоело сидеть в четырех стенах.
– Но…
– Дядя Андрей, я – псион. И ты, между прочим, тоже. Думаю, в случае необходимости я смогу справиться с возникшими сложностями. Впрочем, если хочешь, можешь остаться здесь, я не возражаю.
Злобный поморщился и неохотно шагнул к выходу.
– Призрак велел не оставлять тебя без присмотра.
– Спасибо, нянечка, – ехидно отозвалась Света. – И что бы я без тебя делала?
Створки старенького лифта с натужным скрипом разъехались в стороны, из подвала ударил в нос запах застарелой сырости и плесени. Нажав на кнопку магнитного замка, Света постаралась как можно скорее распахнуть дверь подъезда, чтобы выбраться на свежий воздух.
На город опускался вечер: небо стремительно темнело, но фонари еще не зажглись, потому двор был укрыт плотной, словно одеяло, серо-синей мглой с черными рваными силуэтами росших тут и там деревьев. Со стороны расположенного неподалеку проспекта доносился шум машин, где-то на детской площадке дребезжала расстроенная гитара и раздавался пьяный смех – похоже, там гуляла молодежь. Вспыхнули и погасли вдалеке фары свернувшего к соседнему дому автомобиля.
– Не люблю спальные районы, – передернул плечами Злобный, окинув взглядом тонувшие в темноте очертания ближайших бетонных коробок, подсвеченных тусклым светом едва теплящихся окон. – Неуютные они.
– А мне здесь нравится, – произнесла Светлана. – Зелени много. После центра Москвы есть где разгуляться, и охрана под ногами не путается. Пройдемся?
Они неспешно зашагали по обрамленному сиренью и акацией узкому заасфальтированному проезду вдоль цепочки припаркованных возле дома машин. Мигнули и зажглись мертвенно-белым светом лампы уличного освещения, благодаря чему окружающий двор окончательно погрузился во тьму. При их приближении фонари гасли один за другим, вновь зажигаясь за спиной: давно подмеченное, но так никем и не изученное до конца свойство ауры псионов влиять на ртутные и газоразрядные осветительные приборы, весьма чувствительные к сильной энергетике оболочки. Света вспомнила, как однажды на заданный ею вопрос отец ответил, что некоторые уличные фонари реагируют даже на весьма посредственное биополе псиона-«единички», послушно отключаясь в его присутствии и включаясь вновь, стоит тому отойти на несколько шагов в сторону.
– Небо чистое… – произнесла девушка, взглянув на вспыхнувшие над головой искорки самых светлых и крупных звезд, которых не смогли потушить даже яркие огни города.
– Да уж, здесь это большая редкость, – недовольно пробормотал Злобный.
Из темноты долетел звук разбитого стекла, сдавленная ругань, чей-то хриплый смех. Вдалеке протяжно завыла собака и внезапно захлебнулась отчаянным лаем, ветер поднял над землей брошенный кем-то полиэтиленовый пакет, прошуршал им по асфальту и пугливо спрятался между мусорными баками. Злобный прислушался, затем рассредоточил сознание, постаравшись нарисовать в своем воображении прозрачную сферу, окружавшую их невидимым куполом и впитывавшую в себя все, что происходило вокруг, улавливавшую малейшие движения энергии, фиксировавшую любое изменение струившихся в пространстве информационных потоков. Что-то давило на виски, мешая собраться с мыслями, что-то назойливое, неприятное, но смутно знакомое… Это «нечто» словно разливалось в воздухе, как легкий предрассветный туман – неощутимый, но скрадывающий очертания окружающих предметов. Света приблизилась и осторожно взяла его под руку, Злобный услышал исходящее от нее тепло, тонкий, нежный запах волос.
