Марго улыбается.
Улыбкой цыганки из гадального салона, темный пушок снова
занял свое место над верхней губой, родинка снова утвердилась на виске, вот
только ожог разглядеть не удается: запястье скрыто под плотным слоем браслетов.
Когда Марго приносила мне стейк, браслетов точно не было.
– На чем мы остановились?
– На том, что читать чужие мысли совсем
нетрудно, – напоминает Марго.
– Удивите меня, Марго! Валяйте, удивите.
– Хотите, чтобы я рассказала вам, о чем вы думаете?
– Хочу.
– Хорошо. Вы думаете о девушке, в которую отчаянно
влюблены.
Именно так Марго и говорит – «отчаянно». Именно так говорю
себе и я, именно это я твержу себе последние сутки, на секунду мне становится
страшно, но только на секунду. Все имеет свое рациональное объяснение, или
галюциногенное объяснение, или мескалиновое, элэсдэшное объяснение, неважно.
– Мне продолжить?
– Не стоит, Марго.
– Но вы же…
– Не стоит. Я вам верю. Верю.
Я не клюнул на ее прелести, хотя мог, должен был, да и она
была не против – вот и объяснение. Только отчаянно влюбленный в другую женщину
мужчина не воспользовался бы подобной ситуацией – вот и объяснение. Все просто,
следовательно, и беспокоиться не о чем.
Я и не беспокоюсь.
– Послушайте, Марго. – Меня осеняет новая
идея. – Я и правда влюблен. Но не знаю, как добиться ее расположения. Или
хотя бы симпатии. Вот если бы… Если бы вы…
– …шепнула вам, как завоевать ее?
– Да.
Не оскорбит ли мое простодушие Марго, ее обнаженную спину,
лопатки, позвоночник? Какая разница, если речь идет о Тинатин, тем более что
спина Марго не так уж обнажена и бедра вновь прикрыты успокаивающими
латиноамериканскими юбками. Марго не отвечает, я опять пропустил момент, когда
в ее руках возникает… нет, на этот раз не нож – колода карт. Цыганка из
гадального салона, я был прав; Марго тасует карты с ловкостью, присущей лишь
шулерам и преферансистам-авиаконструкторам, сделавшим впоследствии карьеру в
политике. Карты ложатся на плиту – странно, что Марго выбрала для гадания
плиту, она вполне могла бы обойтись одним из столов. Еще более странно выглядят
сами карты:
черви – перцы, трефы – спаржа,
пики – брюссельская капуста,
бубны – шпинат,
маленькие перцы – шестерки, десятки. Дамы и валеты – перцы
покрупнее, отменно прорисованные, красная мякоть, зеленые хвостики.
– Малыш, который во всем привык полагаться на кусок
мела и грифельную доску. Я вижу это в прошлом, – тоном заговорщика сообщает
мне Марго.
Это и есть прошлое, Марго, только без грифельной доски.
Вместо грифельной доски была задняя стенка шкафа, писать на ней так же удобно,
еще удобнее – стирать написанное, сколько названий написал и стер малыш? –
триста, пятьсот? Больше, много больше, даже по моим скромным и не очень верным
подсчетам выходит около полутора тысяч. Полторы тысячи названий, Буч и Санденс,
Джоди, Дельфин – никогда малышом не виденные. Джоди и Дельфин в его воображении
были похожи на мать (до того как она начала пить), Буч и Санденс никогда не
были похожими на отца, в главной роли всегда выступал сам мальчик, а на
названия… На названия, воспроизведенные при помощи мела и… черт с ней,
грифельной доски, можно было положиться, тут Марго права. Названия многое
объясняли. Иногда – помогали, иногда – предостерегали.
Никогда, всегда – такими категориями оперируют очень юные
люди.
Иногда – самое подходящее слово для тех, кто вырос.
Случалось ли хоть с кем-нибудь то, что случилось со мной?
Никогда, иногда, всегда.
«Это случилось однажды ночью» – фильма с таким названием не
было в моем списке. Безумный Пьеро совсем не то же самое, что Безумный Макс.
Две или три вещи, которые я знаю о ней, что я знаю о Тинатин, что мне было
позволено узнать? Марго – не советчик, просто гадалка, ее и гадалкой не
назовешь, стоит только взглянуть на ее карты: перцы, спаржа, шпинат,
брюссельская капуста, курам на смех!.. Если кто и предсказывал – так это фильмы
на задней стенке шкафа, еще одного гадальщика я знал лично: парень с библейским
именем Давид, сочинявший бутерброды для линялой забегаловки на Третьей линии
Васильевского острова. Татуировка на икре, сбитые щиколотки, вот и все, что я
запомнил, ни одни брюки не прикрывали его щиколоток; Давид предсказал смерть
принцессы Дианы, войну в Ираке, возвращение моды на обувь на платформе и
поклялся матерью, что журнал «Плейбой» прикажет долго жить к концу 2013 года,
после чего сразу же наступит конец света. Позднее его пригласили во вновь
открывшееся кафе «Чай, кофе, потанцуем» на Пушкарской – сочинять десерты.
Рассказывал ли я о нем Лоре? Рассказывал ли он мне о Тинатин, о том, что я
влюблюсь так отчаянно?.. Марго, несомненно, гораздо худшая гадалка, чем Давид.
Во всяком случае, мне хочется так думать. Несмотря на мел и грифельную доску.
– Это прошлое. Это всего лишь прошлое, Марго.
– Да. Оно никому не интересно, если о нем не
рассказывать.
– Вы правы.
– А начнешь рассказывать – обязательно соврешь. Так что
лучше молчать.
– Вы опять правы, Марго.
– Бедняжка.
«Бедняжка».
Слово, произнесенное Марго, повисает в воздухе. Я вижу его,
именно – вижу: это не буквы, сбившиеся в кучу, как можно было бы
предположить, – нечто, похожее на силуэт человека, силуэт заключен в
прозрачную каплю, иногда такие фишки публикуют в «Полном дзэне» под шапкой «Персона
месяца». Обычно это местечковый культовый дебил в куртке «Fishbone», ботинках
«Доктор Мартине», штанах из «Индиго FM», перечень магазинов, где (возможно)
отоваривается дебил, указан на соседней странице, сюда же включены точки, в
которых можно нарыть дополнительные аксессуары: брелки, значки, пояса и поющие
гандоны, самая популярная мелодия – «Yellow Submarine»… Относится ли это ко
мне? не «персона месяца» – «бедняжка»? В силуэте я не признаю себя, но и никого
другого тоже не признаю. Я плохо знаю Макса Ларина, еще хуже – застреленных
кавказцев, я хорошо изучил лишь Лору, хотя это явно не Лора. Силуэт не женский
– мужской. Несколько секунд мне кажется, что я близок к разгадке, еще, еще
чуть-чуть, и мне откроется истина… Нет, ничего не происходит, не забыть бы
расспросить Великого Гатри о природе мескалиновых галлюцинаций.
– Бедняжка? О ком вы, Марго? – Я жажду получить
исчерпывающие сведения о силуэте.
– Вы и правда влюблены.
Марго издевается надо мной, водит меня за нос.
– Две или три вещи, которые вы знаете о ней. Или
думаете, что знаете…
– Интересное кино, – только это и приходит мне на
ум, когда в последний раз я произносил нечто подобное? в значении «ну ты даешь,
крошка».
