– Лора!..
Я окликаю Лору, когда она уже садится в свой «Талант» и
заводит двигатель. Не дать ей уйти!.. Я не должен дать ей уйти, пока не
выяснится, видела ли она Тинатин с плодом в руках – похожим на манго и орех
одновременно.
Проклятье, передняя пассажирская дверь заблокирована, Лора
готова сорваться с места.
– Лора! – Я бьюсь в стекло как
ненормальный. – Открой, Лора!
– По-моему, я тебя не приглашала.
– Так пригласи…
– Зачем?
– Мне нужно поговорить с тобой.
– О чем?
Не дожидаясь ответа, Лора все-таки открывает дверцу, и я со
всего размаху плюхаюсь на сиденье рядом с ней.
– Ну?
– Ты таскалась в Интернет.
– Господи… Звучит так, как будто бы я таскалась по
блядям. Кстати, и бляди, и Интернет – мое личное дело. Ты не находишь?
– Конечно. Никто не спорит, вот только я не думал, что
ты заседаешь в отстойных чатах.
– Нигде я не заседаю, ни в каких чатах!
Лора оскорблена, по-настоящему оскорблена, уязвлена в лучших
своих чувствах. «Заседаешь в чатах» – и правда оскорбление. Заседать в чатах –
скорбный удел кретинки-секретарши Яночки, и всех других секретарш, похожих на
Яночку, и прыщавых сотрудников технических отделов, время от времени
заглядывающих к секретаршам; и помощников менеджеров, время от времени сосущих
пиво с сотрудниками технических отделов.
доктор Борменталь: а дойки у тебя какого размера
наблюдаюцца, гы-гы?
xochv macho; фи, как грубо:-)
тов. Дынин; это вам для медицинского отчета, доктор? Или
атлас составляете?
xochv macho; вы доктор, что ли?
тов. Дынин: он тибетский лама. Практикует бесконтактную
еблю.
доктор Борменталь; а вас товарисч папраашу заткнуцца. Тоже,
пригрел на груди хуя…
xochv macho; вам что, никто не дает?
доктор Борменталь; цыц! Забейся сабакой под нары казарм!
тов. Дынин; мы остановились на дойках.
xochv macho; озабоченные какие-тоJ
тов. Дынин; анекдотец в тему: « Поручик, Он у вас как
транссибирский экспресс!
– Такой же длинный?
– Нет, стоит всего две минуты!» доктор Борменталь;
гы-гы! ниибацца как круто! гы-гы!..
Инфузории, корненожки, жгутиковые, амебы – водоемы чатов
заселены простейшими одноклеточными, приматы сюда почти не забредают, касатки
плавают совсем в других водах. Высший разум пасется в «Live Journal», милый.
Я приближаю губы вплотную к Лориному уху, я готов заползти в
него змеей:
– Жембресс пас, Лора. Жембресс пас. Как ты относишься к
музыкальным автоматам?
– Я даже знаю твою любимую модель.
– Рискни назвать.
Теперь уже Лора упирается мне в ухо губами. Холод – вот и
все, что я чувствую, арктический холод, антарктический, Лорины губы добрались
до обоих полюсов на собачьих упряжках, но так и не согрелись по возвращении.
– Черный Оникс, милый.
– Точно!
Мы пользуемся одними и теми же ссылками, все, как обычно, ни
я, ни она не знаем больше, чем можно нарыть в Интернете. Никто не знает больше,
чем можно нарыть в Интернете, прямую трансляцию казни Христа – оле-оле! –
можно увидеть там же, файл формата MPEG 4, 11.45 – Иисус восходит на Голгофу,
13.30 – на Иерусалим опускается тьма.
– Ты разговаривала с ним? Поэтому ты здесь?
– Как можно разговаривать с музыкальным автоматом? Его
можно только слушать.
– Наслушалась? Задницу надрать не обещала?
– Нет. Просто пробила его айпишник.
Я посрамлен. Я и сам должен был сделать это, чтобы ушучить
придурка, неважно, что я не знаю, как это сделать, в конце концов, можно было
бы обратиться к какому-нибудь прыщавому сотруднику технического отдела –
доктору Борменталю или тов. Дынину.
– И что?
– Ничего. У него стоит какая-то хитрая программа,
интернет-аноним или что-то вроде того, неважно. Пошли дурацкие ссылки, а потом
меня и вовсе заблокировали.
– Заблокировали?
– А потом рухнула операционка. Ты счастлив?
– Бедная девочка… Как же ты теперь будешь почту
проверять?
– Уж как-нибудь.
Успела ли Лора открыть письмо – вот что меня интересует.
Спросить об этом напрямую – уже наполовину признаться, скабрезные послания от
Пи она удаляет, не читая, на традиционные спамовские «письма счастья» не
сошлешься, кто еще состоит с ней в переписке, кроме «ЖЖ»-феминисток и общины
ресторанных критиков швейцарского кантона Фрибур, я не знаю. Черт возьми, я
ничего не знаю об интернет-жизни Лоры, а Лора со свойственным ей иезуитством, с
арктическими губами, сможет вытащить из меня все, что угодно.
– Этот придурок, кем бы он ни был, знал, что здесь
произойдет.
– Ну и что? – Лора абсолютно спокойна.
Чего еще ожидать от любовницы японского массажиста,
счастливо избежавшего наказания, чего еще ожидать от подружки американского
психопата, закончившего дни на электрическом стуле? Письма мастера дзэн мастеру
фехтования, я нашла для себя много нового, смерть развивается по тем же
законам, что и жизнь, все то же торжество плоти, просто плоть по-разному
выглядит.
– Тебя это не удивляет?
– Меня удивляет, что в последнее время, куда бы я ни
пошла, постоянно натыкаюсь на тебя.
– Пора бы привыкнуть, Лора.
Знает ли Лора то, что знаю я? Мы обречены держать друг друга
в поле зрения с тех пор, как появилась Тинатин. Если кто-то и выбьет из ее рук
плод, похожий на манго и орех одновременно, он сделает это при свидетелях.
Некоторое время мы молчим. Лора не выдерживает первой – она
слишком темпераментна, чтобы удержаться.
– Ты анальный тип, Макс. Я тебе этого еще не говорила?
– Ну что ты, с мужчинами я не практикую. По-моему, ты
имела возможность в этом убедиться.
– Кино-говно, надо же! Только такой мудак, как ты, мог
обозвать так почтовый ящик. Представляю, что там творится. Тухло, как в
заднице.
Зато у тебя все совсем по-другому. Что-то индейское,
мокасины и олени-карибу. И никаких кошмаров. Рассказываешь всем, как кролик
взял койота на испуг. И как народ хопи обрел свою родину. И еще притчу о
прыгающей мыши.
– Срань какая! Ты открыл письмо.
– Я открыл письмо.
– Ты видел фотографию.
– Я видел фотографию. Забойная фотография. Интригующая
подпись.
