– Ну какие двести рублей, когда сто лет зарплату не
платят…
И оба побыстрее юркнули на другую сторону. В общем-то, Даша
не так уж и прибеднялась – порой и с милицейской зарплатой происходили
печальные фортели…
На другой стороне, в непосредственной близости от
милицейского автобуса, в четыре шеренги выстроились новички шантарской
политической тусовки – «бело-зеленые», они же каппелевцы, игрушечные
сепаратисты. Некий доцент, ничем особенно не прославившийся на ниве
лесоведения, в прошлом году объявил себя потомком колчаковского ротмистра и по
этой причине в самые краткие сроки произвел на свет очередное политическое
движение – «Свободную Сибирь» – и даже ухитрился зарегистрировать дите, как положено.
В отличие от Потылина, чьи медицинские проблемы были видны
невооруженным и непрофессиональным глазом, доцент Шумков, по всему видно,
оказался вполне здоровым и не в пример более хитрым. Не сразу и всплыло, что
движение, зарегистрированное как некая культурно-просветительская организация,
на деле прокламирует полную независимость Сибири (или, в качестве первой
ласточки, хотя бы Шантарской губернии). Программа, если продраться сквозь всю
словесную шелуху, была проста и незатейлива, как мычание:
1. Сибирь богата, а Москва ее безбожно грабит.
2. Посему следует сделать Сибирь независимой.
3. Там видно будет.
Когда опомнившаяся прокуратура после чуть-чуть истерического
выступления представителя президента попыталась было пресечь развлечения
шумковских орлов, выяснилось, что сделать это не так-то просто. Нуль в науке
оказался далеко не так бездарен в политике. Как ни старались прокурорские, не
удалось откопать и одной-единственной фразы, которую (пусть даже с превеликой
натяжкой) можно истолковать как призыв к нарушению целостности государства.
Хитрющий Шумков, невинно поблескивая импортными очками, охотно объяснял:
во-первых, тезис «Москва безбожно грабит Сибирь» противозаконным не является и
представляет собой чисто дискуссионное умозаключение; во-вторых, он, Шумков,
сроду не призывал к каким бы то ни было насильственным действиям и свято верит,
что грядущую независимость Сибирь получит исключительно благодаря
конституционным методам, сиречь референдуму.
Он был неуязвим, прохиндей этакий. Именно так все и обстояло
с формально-юридической стороны. Ни единой фразы в публичных выступлениях,
статьях или листовках, за которую можно ухватиться. У некой невидимой черты
Шумков, как ни летела с губ слюна, останавливался на всем скаку – а то, что
слушатели и читатели сами делали из его витийства простой вывод о необходимости
сибирского суверенитета, предметом судебного разбирательства или прокурорского
запрета послужить опять-таки не могло. Все было идеально выверено и взвешено.
Уж Даша-то знала – потому что именно уголовный розыск после возбуждения
уголовного дела провел все необходимые мероприятия. И не нашел ни малейшего
криминала. Так что дело пришлось тихонько похоронить, как ни чесались руки у
прокуратуры, как ни ярился представитель президента (еще один кандидат
околовсяческих наук, мобилизованный перестройкой в комиссары демократии),
кончилось пшиком. Старая, как мир, история: те, кто рад был лишнему случаю
лишний раз вставить перо и кое-каким политикам, и прокурору, и представителю
президента, вдоволь покричал о произволе «так называемых демократов», нажал
кое-какие кнопки и тем самым обеспечил Шумкову индульгенцию на будущее…
Даша чуть ускорила шаг, чтобы побыстрее миновать ряженых. В
истории она была не сильна, однако знала, что пресловутые каппелевцы носили
черную форму, а у казаков того или иного войска лампасы, околыш и петлицы
должны быть одного цвета. Меж тем шумковцы, щеголявшие в синих галифе и
защитных гимнастерках (а то и попросту в пятнистых комбезах с погонами
собственного сочинения) не знали и этого: один пришил малиновые лампасы при
синем околыше, второй нацепил погоны советского подполковника, каких ни в
императорской, ни в колчаковской армии быть не могло, третий, должно быть, не
раздобыв шашки, прицепил к поясу морской кортик. На груди четвертого
Георгиевский крест, явный новодел, умилительно соседствовал со значком «50 лет
в КПСС». В шеренге имелись и две грудастые девахи в столь же фантастической
форме, а перед строем с должной важностью и осанистостью прохаживался сам
отец-атаман, в полковничьей каракулевой папахе, с загадочным вензелем на
генеральских погонах без звездочек, с настоящей генеральской парадной шашкой на
поясе. «Восемьсот долларов антикварам выложил», – механически отметила Даша,
вспомнив один из рапортов.
В общем, ей было наплевать на всю эту компанию, гораздо
более безобидную, нежели прошлогодние сатанисты. Неприятно царапнуло другое –
на левом фланге горячо витийствовал седой субъект в лихо заломленной фуражке, с
колчаковской бело-зеленой повязкой на рукаве, и среди посторонних слушателей
стояли двое милиционеров, слушавших, судя по лицам, вполне даже одобрительно…
Возможно, все было даже сложнее. Временами, когда от
окружающего бардака рождалось чувство вовсе уж мучительной беспросветности, ей
и самой казалось, что свободная Сибирь – не столь уж дурацкая идея. В конце
концов, Шантарская губерния по площади равна трети США и богата всем, что
только можно отыскать в таблице Менделеева. А на Москву здесь не оглядывались
испокон веку. И грабиловка, скажем честно, идет впечатляющая…
Одна беда: чертов Шумков на серьезного лидера никак не
тянет, клоун пузатый. А другого лидера нет…
– С-сука рыжая… – ударил ей в спину злой шепоток.
Ну конечно, узнал кто-то из ряженых. Она не повернула головы,
не сбилась с шага – много чести будет… Пусть подрочат.
– Кто им деньги дает… – задумчиво произнес
Воловиков, догоняя ее и шагая в ногу.
– Так и не докопалась, – сердито сказала
Даша. – Вряд ли кто-то серьезный – деньги небольшие, только на экипировку
и хватает. Не более того. Да и с формой жены возятся, точно знаю… Какой-то
богатенький Буратино развлекается от нечего делать, только и всего. За шашечку
бы его привлечь, но у них все железки затуплены напильниками до полной
законопослушности…
– А тех двоих видела?
– Наших?
– Ага.
– Видела, – сказала Даша. – Чему тут
удивляться – у них состоит пара ребят из Центрального РОВД и один из
Советского, что тут поделаешь, если законом не запрещено в свободное от работы
время… А если честно – своя сермяга в этом есть. Во всем, что пузатый говорит.
– Дарья…
– Да я же – чисто теоретически, – вздохнула
она. – Без малейшего сочувствия к экстремистски настроенным личностям. Вот
только почему мы, область-донор, в такой заднице?
– Ты на президентских выборах за кого голосовала, если
не секрет?
– За Бориску, понимашь…
– Вот и терпи.
– Терплю, товарищ начальник…
