Наконец-то у подвала с сокровищами появилась настоящая
хозяйка, ну как этому не порадоваться?..
– Я так счастлив, моя дорогая!
– И я… Я очень счастлива, Джей-Джей! …Сооружение,
которое Джей-Джей пафосно именовал «загородным домом Хэгстеда», на самом деле
представляло собой деревянную избушку с двумя комнатами на первом этаже и
крохотной спаленкой на втором. Самым ценным в избушке был вид из окон (лес с
северной стороны, скалы и предчувствие фьордов на юге), все остальное вызывало
у Джей-Джея глухой протест.
Прежде всего – отсутствие книг.
В квартирке самого Джей-Джея и шагу не ступишь, чтобы не
наткнуться на стопки фолиантов, они хранятся даже в кухонных шкафах и в
единственном платяном. По стойкому убеждению Джей-Джея, только книги способны
придать интерьеру прелесть и смысл, они полны тайны и скрытой энергии; они (без
всякого труда) могут прикинуться чем угодно:
витражом на стекле,
креслом с резными подлокотниками,
кроватью с балдахином,
кованым светильником,
зажженными свечами на кромке ванны, полной ароматической
пены.
Симбиоз ароматической пены и зажженных свечей производит
неизгладимое впечатление на женщин, поучал Джей-Джея редактор Хэгстед,
известный сердцеед.
Избыток свечей наблюдался и в его лесной избушке. Избыток
свечей, избыток бутылок с вином, избыток чистых простыней, избыток
горизонтальных плоскостей, где можно предаться страсти: все в мире Хэгстеда
подчинено обольщению.
Лобовой атаке на представительниц слабого пола.
Джей-Джей – совсем не такой, лобовой атаке он предпочитает
длительную осаду, и в случае с красавицей Магдой его метод сработал.
По-другому и быть не могло, Магда – не какая-нибудь
шлюшонка, как бывшие возлюбленные редактора Хэгстеда, она – самая прекрасная
девушка на свете.
Именно об этом думал Джей-Джей все то время, что они провели
в дороге клееной избушке. Сначала в одном автобусе, потом – в другом, потом
дело дошло до пешей прогулки по лесу. Не слишком долгой, но полной очарования.
Магда щебетала, как птица, рассказывала Джей-Джею о Будапеште, и о своем
университете, и о студентах, и снова о Будапеште. И еще о термальных водах и
источниках, на которых стоит вся Венгрия, и об озере Балатон, на которое они с
Джей-Джеем обязательно съездят, не правда ли, Джей-Джей?
– Конечно, – соглашался он. – Мы непременно
посетим Балатон, моя дорогая. А как по-венгерски называется вон тот кустарник?
У нас это вереск…
Безотказная Магда переводила вереск на венгерский, и его
заросли тотчас же вспыхивали ярким светом, стебли становились мягче и
дружелюбнее и тянулись к влюбленным, благословляя их.
Сердце Джей-Джея выскакивало из груди, он был полон самых
радужных надежд, самых невероятных предчувствий – а все Магда и ее язык, на
котором говорят корнеплоды и сойки, семейство тыквенных и семейство пасленовых,
воздух, почва, вода!..
Магда, Магда, – думал Джей-Джей, – ты просто
прелесть, Магда! Ты не боишься самой черной, самой тяжелой работы, ты ловко
замешиваешь раствор и ловко подбрасываешь в руке кирпичи; твоя кладка
безупречна, стена венгерского языка становится все выше, всеукрепленнее, все
прекраснее, в ней почти не осталось проломов, проплешин, неопознанных мест.
В ожидании чуда он переступил порог «загородного дома
Хэгстеда» и увлек за собой Магду. Единственное, что беспокоило его в тот
момент, – не посчитает ли она неприличным такое обилие горизонтальных
плоскостей, где можно предаться страсти.
Впрочем, опасения оказались напрасными. Магда с любопытством
и благосклонностью отнеслась ко внутренностям избушки и даже произнесла:
– Очень мило.
– Вы, наверное, устали после перелета, – воспрянул
духом Джей-Джей. – Хотите отдохнуть? Там, наверху, есть чудесная комната…
А я пока приготовлю ужин.
– Я совсем не устала. Но принять душ с дороги не
помешает.
– Конечно. Какой же я растяпа! Идемте, я провожу вас в
ванную…
Магда скрылась за дверью ванной комнаты, а Джей-Джей
приступил к оформлению праздничного стола. Фрукты и легкие закуски привезены
заранее, вина в доме – залейся, и редактор Хэгстед позволил похитить из запасов
бутылочку-другую; к тому же сама Магда привезла знаменитое на весь мир
токайское, и еще, и еще…
Цветы. Красные розы для Магды.
Они поел ужат лучшим украшением стола, его доминантой.
Джей-Джей подрезал стебли, когда услышал слегка приглушенный
голос прекраснейшей мадьярки: она звала его.
– Вы не подадите мне халат, Джей-Джей? – сказала
Магда. – И перестаньте жмуриться, вы же не ребенок! Откройте глаза
немедленно.
Джей-Джей послушно открыл глаза и увидел перед собой
Афродиту, выходящую из пены. Пена была кремовой, похожей на поджаренную корочку
топленого молока: а все из-за зажженных свечей на кромке ванны, все из-за
смуглого тела самой Магды. Оно выглядело точно таким, каким Джей-Джей
представлял его, не слишком худым, но и не толстым, все выпуклости и впадины на
месте, лобок художественно выбрит, под правой грудью – крохотное родимое пятно.
Пятно оказалось единственной неожиданностью, и Джей-Джей пожирал его взглядом,
привыкая.
– Я тебе нравлюсь? – Магда стряхнула пену с
ключиц.
– Очень.
– Я рада.
Она скользнула в объятия Джей-Джея, спрятала голову у него
на груди и на секунду замерла.
– Вино, которое мы будем пить, называется «Токай Ажу».
Оно очень-очень сладкое, но уж таковы мы, венгры… Любим все сладкое. Мы и сами
– очень сладкие. Хочешь проверить?
– Очень.
После этого они довольно продолжительное время предавались
тому, что во всех языках называется «заниматься любовью». Магда не солгала
насчет архетипической венгерской сладости, на смену гуляшу, лечо и жгучему
перну пришли булочки с заварным кремом, ванильное печенье и бесконечное
разнообразие марципанов. В какой-то момент Джей-Джею показалось даже, что рот
его слипается от сладкой слюны, а тело занесло сугробами из сахарной пудры.
– Ты не разочарован? – нашептывала ему Магда,
состоящая теперь из миллиона губ, миллиона грудей, миллиона лобков. Приторных и
до краев набитых жженым сахаром.
– Как ты можешь?!. Я сума по тебе схожу… – Впервые за
все время, что Магда находилась рядом с ним, Джей-Джей покривил душой.
– А норвежки?
– Норвежки и в подметки тебе не годятся! И никто не
годится. Ты самая лучшая девушка на свете!..
Это была вторая неправда, и вовсе не потому, что норвежки
были лучше. Ничуть не лучше, просто…
просто-просто-просто…
Магда-лингвист и Магда-репетитор-по-венгерскому возбуждали Джей-Джея
гораздо больше, чем Магда-любовница. Но разве дело в безупречной Магде, больше
похожей сейчас на героиню эротического фильма «Эммануэль»? Дело в Джей-Джее, в
его нестандартных фантазиях, в его необузданном желании прильнуть к источнику
чужого языка и выпить его до дна.
