Ревность – вот все, что я чувствую.
– Ах ты злодей!..
Несмотря на то что Картье-Брессон обошелся мне в тысячу
рублей, я без всякого сожаления запустила им в кота. Он увернулся в самый
последний момент и прокричал обиженное «мау!» – ты совсем ополоумела, лапуля!
Ведешь себя как конченая невротичка. Попей воды, скушай мойву холодного копчения,
а завтра с утра – на прием к психиатру.
Кот прав – мне нужно держать себя в руках и не давать волю
воображению: неизвестно, куда оно может меня завести. Картье-Брессона с этой
минуты ставим в игнор. А кот… Он всего лишь кот, не больше.
– Не злись, мальчик, в жизни всякое бывает.
Он и слушать меня не стал, вытянул в струнку свой войлочный
хвост и гордо удалился из спальни. Я направилась за ним, кроткая и
пристыженная.
– А кто купил тебе обновку? – попробовала я
подлизаться к Домино, снова устроившегося по соседству с Матиссом. – Кто
чешет тебя за ухом? Кто кормит тебя сладко?
«May!» – придумай что-нибудь позабористее, лапуля, за
чечевичную похлебку я не продаюсь. А лучше просто извиниться, корона с головы
не упадет.
– Хорошо, – тут же заканючила я. – Прости
меня, пожалуйста. Больше этого не повторится. Обещаю. И кстати… ты позволишь
взглянуть на Матисса?..
Что я собиралась найти в ворохе слипшихся от времени
страниц? Завещание, по которому мне причиталось поместье в Суссексе и тысяча
акров земли в придачу? Грин-кард, выписанную на мое имя? Приглашение на
вечеринку в стиле буги? Редкую почтовую марку (аукционная стоимость – мульон
баксов)? Цидулку с печатями, провозглашающую меня наследной принцессой
Свазиленда?.. Ничего из этого утлого перечня в Матиссе не обнаружилось. Кроме
собственно репродукций, хотя я самым внимательным образом изучила альбом и даже
потрясла его – в надежде, что хоть какая-то жизненно важная бумажонка возьмет
да выпадет. Дудки!
– Наколол меня, прохвост? – пожурила я
кота. – Наколол, а я повелась, как ребенок!..
«May!» – а ты что ожидала? Не будь алчной, лапуля, прими все
как есть и помни – манна небесная на тебя не просыплется.
– Знаю, что не просыплется. Не с моим счастьем,
дорогой.
…Наученная горьким опытом предыдущей ночи, я, как могла,
старалась оттянуть момент отхода ко сну: зачем-то прибралась в ванной, вымыла
прихожую, надраила до европейского блеска унитаз и все до единой кастрюли,
перегладила залежи белья, ждавшие своего часа с прошлой осени. А когда
срубилась – то мне приснился вовсе не кошмар, а самый прекрасный сон в жизни.
С легкой натяжкой его можно было назвать даже эротическим.
При том, что в нем не присутствовало ни одного мужчины.
Только тачки. Исключительно.
Они были такими, какими я видела их в жизни, – или
почти такими. Разница заключалась лишь в обоюдном влечении, которое мы
испытывали друг к другу во сне. Мне хотелось обладать ими, а им – мной. Они
проплывали мимо по гладкому, безупречно натянутому полотну автобана: капоты
надраены до блеска, фары и стекла чисто вымыты, за рулем никого – но это не
мешает им вести себя разумно. Притормаживать, поравнявшись со мной;
приветственно гудеть клаксонами; приоткрывать дверцы в ожидании, что я запрыгну
в салон.
Каждая из тачек представляет собой образец мужественной
сдержанности или сдержанной мужественности – она не липнете непристойным
предложением прокатиться с ветерком, не надоедает и не канючит, не впадает в
беспричинную ярость, как это сделал бы мужчина, – она ждет моего решения.
Терпеливо и смиренно.
Я – королева автобана, вот радость!
Какими будут наши отношения с любой из тачек, зависит только
от меня. Флирт без обязательств, пересып с последующим венчанием в церкви
Адвентистов Седьмого Дня, пасторальные объятия на лужайке, изматывающий роман в
стиле «Девять с половиной недель» – мне хочется не этого. Совсем не этого.
Мне хочется влюбиться по-настоящему.
Как хотелось всегда, но именно теперь все и случится.
Я вижу этот BMW задолго до того, как он сбавляет ход. «Х5» –
мужчина (машина) моей мечты! Внедорожник – но не грубый, не забыченный, не
«подрочи его, крошка», совсем напротив:
интеллектуал, трепетная душа.
Он нафарширован всякими техническими и электронными
примочками, как рождественский гусь, и совсем не кичится этим. Такая скромность
– одно из проявлений величия. Дрожа от нетерпения, я вскакиваю в бэху на ходу и
занимаю место за рулем. Сладостнее момента я еще не переживала. Неизвестно, кто
и кем управляет – то ли я им, то ли он мной; скорее всего, наше проникновение
друг в друга взаимно. Как и положено, если речь идет о настоящей любви.
А именно о ней и идет речь – иначе откуда бы возникнуть
ощущению, что я знаю его тысячу лет? Это помогает мне свободно ориентироваться
в приборной панели и в автоматической коробке передач, мимоходом считывать
показания бортового компьютера; это помогает мне увеличивать скорость до почти
запредельных двухсот, то сбрасывать ее до щадяще-романтических ста двадцати.
Я счастлива, счастлива, счастлива.
Два солнца– рассветное и закатное, две луны– полная и
ущербная – сопутствуют нам, реальность сна это позволяет. В салоне пахнет
сильно нагретой кожей – сидений и моей собственной; освежителем, который может
посоперничать с любым (даже самым дорогим) одеколоном; металлом и еще чем-то
невыразимо прекрасным.
Я не просто счастлива, я изнемогаю от счастья.
Хр-р. хр-ррр. хрум-хрум.хр-ррррр -
звук возникает внезапно, впивается в мозг сверлом от
электродрели, он идет извне – со стороны двух солнц, а может быть, двух лун.
Проснуться означало бы навсегда отказаться от нагретой кожи, отказаться от
только что обретенного счастья. Я ожесточенно сопротивляюсь этому – сколько
могу, – но проклятый хр-ррррррррррррррр явно сильнее.
Домино – вот кто меня разбудил, вот кто самым бесцеремонным
образом ворвался в автодорожную идиллию.
Электронный будильник застрял на «7:44».
До «7:47», под неустанное хр-ррррррррррр, я переживала
несанкционированный подъем из глубин сна: технология подъема нарушена, все
признаки кессонной болезни налицо.
Для справки: кессонная болезнь – декомпрессионное
заболевание, возникающее после водолазных работ при нарушении правил
декомпрессии (постепенного перехода от высокого к нормальному атмосферному
давлению). Признаки: боль в суставах и мышцах, головокружение, расстройства
речи, помрачение сознания.
Я полна решимости размазать Домино по стенке, выкинуть его
нежно-абрикосовую тушку на мороз из-за дурацкого эфемерного сна – это ли не
помрачение?
Хр-ррр! хрум-хрум! чпок-чпок! тиу-ууу!..
Если в 7:51 я вылезу из постели и на цыпочках прокрадусь в
кабинет – у меня будет шанс застать кота на месте преступления.
