Во всяком случае, ему ничего не хотелось менять в своей
жизни. Так же, как и мне. Перспективы карьерного роста его не интересовали. Так
же, как и меня. Он просто со вкусом втягивал воздух в легкие – где-то там, в
своей испещренной фьордами Норвегии. Он лакомился самыми разными языками,
пробовал их, срывая с упругих веток. Также, как и…
Нет-нет, совсем не как я.
Тут-то и начинались разночтения. Я совсем не была похожа на
Jay-Jay, если вынести за скобки славное корректорское настоящее. Иностранные
языки интересовали меня мало – в то время как Jay-Jay был от них просто без
ума. Jay-Jay за три версты обходил вопрос о взаимоотношениях полов, в то время
как меня этот вопрос волновал чрезвычайно.
И потом…
Jay-Jay даже не пытался флиртовать. И не пытался
заинтересовать собой в качестве мужчины, корректора, любителя ковбойских шляп,
похитителя велосипедов, изобретателя запонок, – и что он только делает на
сайте знакомств?
Изучает русский в виртуальной компании russian girl.
К концу второго года я настолько осмелела, что к
общелингвистическим и общекультурным вопросам, к вопросам географии и
топонимики стала подмешивать личные. В разумных пропорциях, конечно.
Я: вас и правда зовут Джей-Джей?
Jay-Jay: да. Это мое настоящее имя. Спросите у снега за
окном и он вам это подтвердит.
Я: вы живете один?
Jay-Jay: совершенно один но мне нравятся кошки. Издали как и
все остальное.
Я: вы любите путешествовать?
Jay-Jay: я люблю кошек. Но путешествовать наверное тоже
прекрасно.
Я: а африканский язык йоруба? Вы изучили его, не побывав в
Африке?
Jay-Jay: вы не поняли моя дорогая. Язык и есть путешествие.
Самое лучшее путешествие на свете.
«Самое лучшее на свете» и «прекрасно» были любимыми
выражениями Jay-Jay. Хотя и не часто встречающимися, что повышало их ценность.
В игре «вопрос-ответ» пальма первенства принадлежала мне, так как сам Jay-Jay
вопросов почти не задавал. Естественно, если дело не касалось языка. Тут за ним
было не угнаться. «…Я нашел одно русское слово которое показалось мне
прекрасным. Удивительным и мелодичным как если бы слушать орган под каменными
сводами в пустой церкви. Это слово – «мягкошанкерный». Вы не могли бы уточнить
его значение для меня моя дорогая?..»
На поиск ответа я убила две недели, с самого начала
подозревая, что конструкция слова «мягкошанкерный» отдает чем-то венерическим.
Так оно и оказалось: мягкий шанкр нашелся в одной из медицинских энциклопедий и
был (ужас!) венерической болезнью, вызываемой (ужас-ужас-ужас!)
стрептобациллой. Написать об этом Jay-Jay означало бы навсегда отвратить его от
каменных сводов, органной музыки, а, главное, – от церкви. Взять на себя
такую ответственность я не могла. И потом: «мягкошанкерный» – это все же не
совсем мягкий шанкр. А за два года я хорошо изучила Jay-Jay – ту сторону его
натуры, которую можно назвать лингвистической.
Неточности он мне не простит.
Спасение пришло в виде замызганной книжонки «По ту сторону
закона: история лагерной фени». Я обнаружила ее на стихийном блошином рынке, в
двух кварталах от дома.
– Все по пятере, – доверительно сообщил мне ее
владелец, черноземный ханыга с лицом химика Менделеева. – Дешевле только в
морг попасть. А еще есть книга «Теория и практика русского секса». Тебе
поможет.
– Мне уже ничто не поможет, – сказала я. И
подумав, добавила: – А что, русский секс как-то отличается от любого другого?
Нерусского?
– А то! – Реинкарнация Менделеева издала короткий
смешок. – Посмотри на меня и сразу все поймешь.
После недолгих колебаний я взяла и «Секс» – на тот случай,
если Jay-Jay вдруг обнаружит еще что-нибудь, не менее удивительное и мелодичное
в контексте паха, фрикций и оралыю-генитальных контактов.
«История лагерной фени» наконец-то раскрыла мне глаза на
этимологию дурацкого слова. Бывший зэк, который женится и берет фамилию жены,
дабы скрыться от надзирающих органов и получить незапятнанный паспорт – вот что
означало «мягкошанкерный», русский язык и вправду богат. Непредсказуем.
Прекрасен, как говорит Jay-Jay.
Я отправила ему подробнейшее письмо и получила на него самый
короткий за всю историю нашего общения ответ:
«WOW!»
Я: может быть, прислать вам словари русского арго,
Джей-Джей?
Jay-Jay: вы лучше любого словаря моя дорогая. Вы и есть
словарь. Самый прекрасный на свете.
Можно ли считать это началом запоздалого флирта и не пора ли
попросить у Jay-Jay фотографию, где он наконец-то предстал бы передо мной
мужчиной, корректором, любителем ковбойских шляп, похитителем велосипедов,
изобретателем запонок?..
Не-а.
После двухлетнего знакомства такая просьба выглядела
откровенной пошлостью, вариацией на тему паха и фрикций, и я решила пойти
другим путем.
Я: почему бы вам не приехать в Россию, Джей-Джей? Не
приехать в Петербург?
Jay-Jay: Меня просит об этом Элина? Элина наверняка
загрустит в моей компании. Меня просит об этом блаженная Августа? В ее компании
я и сам загрущу.
Меня просит об этом Магдалена блистательная и своенравная
как река в Колумбии? Что если ее воды сомкнутся над моей головой? Меня просит
об этом Флоранс? Цветочек Флоранс?
Сукин сын.
Он и раньше присылал пространные комментарии к моему едва ли
не династическому имени, и я уже тысячу раз пожалела, что когда-то, в порыве
откровенности, озвучила громоздкую запись в паспорте. Но не Ёлкой же было
называться в самом деле!.. Ёлка всецело принадлежала Городу и Ночи, а Элина
любила путешествия без цели на пригородных поездах. А блаженная Августа обожала
кормить чаек на взморье. А блистательная и своенравная Магдалена была не дура
накачаться пивом. А Флоранс, цветочек Флоранс!.. Сколько раз ее хватали за руку
в тот момент, когда она пыталась вынести из супермаркета упаковку стирального
порошка! – и только личное обаяние спасало ее от неприятностей с законом.
В придумывании историй для всех четырех моих имен Jay-Jay был неутомим.
Но на вопрос о Питере он так и не ответил.
Сукин сын!..
Совсем не сукин, решила я после довольно долгих размышлений.
Он, наверное, очень некрасив, бедняжка Jay-Jay. Он, наверное, совсем
необаятелен, – не то что цветочек Флоранс! Он, наверное, страдает
простатитом, безуспешно борется с аденомой, лезет на стенку от полового
бессилия. Он, наверное, каждое утро рассматривает в зеркало свое лицо: побитое
оспой, изуродованное шрамами, обезображенное родимым пятном. А может быть, он –
калека, навсегда прикованный к инвалидному креслу?.. Такой вариант показался
мне самым благородным, а потому – максимально приближенным к реальности.
Однажды я даже проснулась посреди ночи с мыслью о Jay-Jay. Именно о Jay-Jay, а
никак не о Тимуре. Я поняла это сразу, поскольку ничто не мешало ровному
дыханию, и свинцовой тяжести в груди тоже не наблюдалось, и рот был совершенно
свободен от привкуса шикарных волос. Бедняжка Jay-Jay, вот он сидит в своей
маленькой норвежской комнатке, в своем норвежском инвалидном кресле, перед
экраном монитора, в окружении множества словарей. Сидит – чо совсем не смотрит
на экран, совсем не смотрит в словари.
