– Долготы здесь не продержишься. Она тебя выпрет, вот
увидишь. Предыдущих дамочек хватало максимум на две недели. После чего их
уносили через черный ход. С самооценкой, упавшей до нуля.
– Через этот черный ход? – Я постучала костяшками
пальцев по заколоченной двери.
– С чувством юмора у тебя напряг, – после
минутного молчания констатировал Тимур.
– Зато все в порядке с чувством врожденной
грамотности, – подняла указательный палец я.
– Не думаю, что этого будет достаточно.
– Посмотрим.
Внутри меня уже зрела ярость, постепенно вытеснявшая
тошноту. К чему пристегнуть нежданные откровения Тимура?.. Мое воображение было
куда более богатым, чем его собственное, оно тут же начало рисовать самые
неприглядные картины из жизни собачьего приюта «Городи ночь». Бал здесь правит немецкая
овчарка, она же устраивает бои на потеху местной (исключительно мужского рода)
публике. Организовывать букмекерские конторы и делать ставки – бессмысленно:
немецкая овчарка выигрывает всегда. Вопрос лишь в том, как долго может
продержаться залетный шпиц, залетный тойтерьер, залетный пуделек карманного
формата.
Если верить старожилам – не больше двух недель.
Остается лишь правильно истолковать понятие «самооценка,
упавшая до ноля».
…Редакционная действительность оказалась еще более
отвратительной, чем виделось мне в воображении, Тимур не соврал. И это при том,
что мужской костяк журнала не внушал ничего, кроме симпатии: да-да, они были
милягами, эти проводники по джунглям большого города, клубные и книжные
обозреватели, спецы по ресторанному и кинематографическому меню,
псевдо-экстремалы, псевдо-путешественники, постмодернисты, невинные адепты
«Live Jornal», платных порносайтов и Чака Паланика. Они были милягами – все как
один, включая уборщицу с овеянным неприметным шиком именем Гаро.
– Это тот самый таджик-нелегал? – спросила я
как-то у Тимура.
– Это – совсем другой человек, но тоже нелегал. Держись
от него подальше. А лучше – вообще не заговаривай.
Я вовсе не собиралась приближаться к всегда услужливому,
всегда улыбчивому тихушнику Гаро, но на всякий случай спросила:
– Близкие контакты с ним опасны для жизни?
– Что-то вроде того, – ответил Тимур, как мне
показалось – довольно уклончиво.
– На него положила глаз немецкая овчарка?
– Это было бы полбеды. Он сам на кого хочешь глаз
положит, а глаз у него… – Тимур приблизил ко мне свои шикарные волосы и
зашептал: – Глазу него нехороший. Даже овчарка его избегает.
Овчарка, поджимающая хвост при виде совершенно безобидного
нелегального мигранта, – это было ново.
– Что же она его не уволит?
– Боится. Уволишь его – а назавтра тебе на голову
кирпич свалится. Такие случаи уже были.
– С кирпичом?
– Образно говоря…
Вот как. И у всесильной овчарки есть слабые места. Не
отмеченные на карте, где безраздельно властвуют Вена, Зальцбург и Куршевель. Я
торжествовала, я дала себе слово тотчас же как следует раззнакомиться с Гаро,
имеющим странную, не подчиняющуюся никакой логике власть над редакцией
попсового журнала «Город и ночь».
– И это еще не все, – продолжил Тимур. – В
его присутствии вся работающая оргтехника выходит из строя, а в компьютерах
пропадают файлы и папки. Неделю назад наш фотограф Евгений попросил его не
шастать в лаборатории в рабочее время…
– И?
– И загремел в больницу с почечной коликой. На
следующий же день.
– Совпадение, – неуверенно сказала я.
– Хочешь знать, что произошло с театральным критиком,
который обратился к Гаро с почти аналогичной просьбой не выгребать мусор из его
корзины? – Голос Тимура понизился до загробного шелеста.
– Не имею ни малейшего желания. – Мне почему-то
расхотелось не то чтобы знакомиться с демонической уборщицей, а даже просто
попадаться ей на глаза.
Тем более что вновь открывшееся знание, а лучше сказать –
редакционный миф о нелегале-оборотне не прибавил мне никаких преимуществ в
молчаливом противостоянии с Первым Лицом. А оно было полно решимости сжить меня
со свету, отравить существование, добиться того, чтобы меня вынесли через
черный ход с самооценкой, упавшей до ноля.
И зачем только с подобными установками вообще заводить себе
секретаршу?
Чтобы жить вечно.
Доказывая всем (мужчинам – по умолчанию), что право на
безраздельное господство над миром имеет только она – победительная, хорошо
упакованная куршевельская стерва. И никакой возраст, никакие жизненные
обстоятельства этого не поколеблют.
Для начала Первое Лицо положило мне на стол список
дресс-кодов на все случаи редакционной жизни: их я должна была придерживаться,
дабы эстетические чувства овчарки находились в равновесии. В списке значилось
около десяти слабо поддающихся расшифровке позиций. От всех этих «А5»,
«Cocktail Attire», «Black Tie», «White Tie – Ultra-Formal»… голова моя пошла
кругом, апофеозом же стал последний пункт.
«ВВ» значилось в нем.
«ВВ» было безжалостно отчеркнуто начальственным ногтем, что
автоматически делало его руководством к действию. Тимур, к которому я
обратилась за консультацией, робко предположил, что «ВВ» может являться
аббревиатурой группы «Вопли Видоплясова». Или группы «Бэк-стрит Бойз». Или –
инициалами Барни Бигарда, кларнетиста.
ProBaBly
[3]
.
Хотя не исключено, что речь идет о Belle du Berry, феерической
солистке феерического приджазованного коллектива «Paris Combo», в России он
пока не гастролировал и на лицензионных дисках выпускался ограниченным тиражом.
«Внутренние войска», – выдвинул догадку простодушный
Джамка, спортивный обозреватель.
«Брижит Бардо», – выдвинул догадку продвинутый Семен,
кино– и телепросветитель.
«Benzyliumbenzoicum», – выдвинул догадку ответственный
за рубрику «Здоровье и красота» Андрей Андреич по кличке «доктор Франкенштейн».
Последний вариант пронзил мое сердце навылет, –
особенно если учесть, что за впечатляющей, почти классической латынью скрывался
беизилбензоат, средство по борьбе с чесоточными клещами.
Но что на самом деле имел в виду острый, как бритва,
начальственный ноготь?
Что я должна выглядеть как чернокожий Барни? Владеть
аккордеоном и сводить с ума тоскливых яппи подобно Belle? Стеречь подступы к
главному кабинету редакции со рвением лагерного вертухая? Соорудить на голове
конский хвоста la Брижит Бардо?.. Чесоточные клещи однозначной трактовке не
поддавались и потому были особенно оскорбительны.
В конечном итоге я решила спустить все дело на тормозах и
наплевала на листок.
