Девушка-комсомолка его немного пугала. Сергей не мог понять, почему она так радостно приняла его в первые дни знакомства и так неласково встречает теперь. Что не так-то? Неужели все дело всего лишь в том, что он открывает мастерскую и, значит, для правоверной комсомолки перешел «на темную сторону»? На сторону капиталистов?
Но ведь он по-прежнему он. Или здесь не признают компромиссов? И друг – это друг, а враг – это враг, и никаких «понять, простить»?
Как все сложно…
Катя немного натянуто улыбнулась Сергею и скрылась за ширмой.
– Хочешь есть? – спросил Слава, держа в руках огромную сковородку с горячей жареной картошкой.
Сергей вдохнул ароматный парок и неожиданно упал в обморок.
* * *
– Ну как так можно?! Как?! – Катя не находила себе места от возмущения. – Сколько нужно было не есть, чтобы упасть в голодный обморок?! Сумасшедший!
Сергей не назвал бы обморок именно голодным. Просто… Перенервничал на этой неделе, не выспался. Он же ел. Буквально… Сергей задумался. А правда, когда он ел последний раз? В памяти сведения отсутствовали. Вернее, были воспоминания о чем-то наскоро проглоченном, но это было… Три дня назад?!
– Я болен, – прошептал Сергей, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком уж умирающе. Получилось. Почти.
– Я сама вижу, что болен! Только больной может настолько увлечься своей дурацкой мастерской!
– Нет. Я на самом деле болен. Я с рождения не чувствую вкуса пищи, и у меня нет чувства голода.
– Правда? – Судя по голосу, Катя окончательно записала Сергея в смертельно больные.
– Правда не чувствуешь? – В комнату вошел Слава с большой алюминиевой кружкой, прихваченной полотенцем. – Я тут немного бульона подогрел. Выпей.
Над Сергеем склонились две рыжие головы. Он, чувствуя себя крайне неловко, отхлебнул из кружки…
– Слава… – Обожженный язык защипало. – Я вкуса не чувствую, но это не значит, что могу выпить кипяток!
Слава схватил кружку за бок, обжегся, кружка упала на пол, бульон выплеснулся широким фонтаном.
– Перекусил…
* * *
Через полчаса брат с сестрой все же напоили Сергея бульоном и теперь размышляли, что с ним делать. Не обращая никакого внимания на робкие возражения бывшего больного.
– Слава, я вообще-то хотел обсудить с тобой конструкцию ручки…
– Вот! Отлично! Катя, мы берем Сергея с собой!
– Нет! Ты же помнишь…
– Помню, помню. Катя, что в этом такого? Ведь тебя увижу я, увидит кто-нибудь другой…
– Но не он!
– Никаких возражений! Сергей идет с нами.
– Иду куда?
Сергей сидел на кровати и водил головой от одного спорщика к другому.
– Мы с Катей сегодня собирались идти купаться на реку. Вернее, купаться собиралась Катя, а я – скучать на берегу…
– Тогда я не пойду! – развернулась девушка.
– Катя, не будь ханжой. Ты достаточно красива и можешь показать себя…
У Сергея появилось подозрение, что Катя собиралась купаться голышом и теперь стесняется. Правда, почему тогда брат не видит ничего плохого в том, что его обнаженную сестру увидит посторонний.
– Катя, обещаю не смотреть в вашу сторону, – попытался примирить их Сергей.
– Можешь не смотреть! – Она, похоже, обиделась. Вот и пойми их, девушек…
– Отлично, – Сергей решил немного разрядить обстановку, – пиво берем?
– Нет!
Разрядка не получилась.
– Катя не пьет… пиво. И водку не пьет. – Слава подумал. – И вино.
– Лимонад?
– Я не маленькая девочка!
– А мне, – встрял Слава, – нравится лимонад.
– И мне, – добавил Сергей.
Катя фыркнула.
* * *
– Значит, вкуса ты не чувствуешь? – Катя по дороге на реку выпытывала у Сергея особенности его «болезни».
– Нет.
– Сейчас проверим. – Катя протянула руку через соседнюю изгородь, белое платье туго обтянуло… спину. – Ешь.
– Катя! – возмутился Слава. На узкой ладони лежала горсть крыжовника. Зеленого, как изумруд.
– Ешь.
Сергей спокойно закинул ягоды в рот и разжевал. Проглотил. Катя пристально смотрела ему в лицо. Он посмотрел на нее и подмигнул.
– А как же тебе тогда может нравиться лимонад? – Катя кивнула на корзину, в которой Слава нес булки и несколько бутылок лимонада с неизвестным Сергею названием «Лагидзе».
– А он мне не нравится, – прищурился Вышинский. – Я приврал, чтобы ты согласилась.
Катя сверкнула глазами и отвернулась. Сергей со Славой взялись обсуждать будущую ручку.
– Из чего корпус будем делать?
– Из пластмассы, – ляпнул Сергей и прикусил язык. Какая еще пластмасса в двадцать пятом?
– Из какой именно? – невозмутимо уточнил Слава.
Что, здесь она уже есть?
– А какие бывают? – осторожно поинтересовался Сергей.
– Ну, самые распространенные: эбонит, галалит, тот, что из молока делают…
Пластмассу – из молока?! Чего только на свете не бывает…
– …целлулоид, бакелит, карболит. Ты слышал о карболите?
– Да нет. – Чего не слышал, того не слышал. Если быть совсем уж честным, из всего перечисленного Сергей слышал только про «эбонит» и «целлулоид». И то в анекдоте.
– Его придумал русский инженер в тысяча девятьсот двенадцатом году…
Сергей уже понял, что Слава просто кладезь различных знаний, касающихся техники и науки. Еще бы он не начинал рассказывать о изобретениях в самых неожиданных местах… Хотя слушать было интересно.
– Под Москвой есть даже завод, который так и называется «Карболит». Его рабочие пять лет назад подарили Владимиру Ильичу чернильный набор, сделанный из этой пластической массы. В честь начала ГОЭЛРО…
– Что это такое? – Название Сергей смутно вспомнил, но с чем оно связано…
– Как что? А, ну да… ГОЭЛРО – государственный план электрификации России, принятый в тысяча девятьсот двадцатом году. По нему в течение десяти лет в СССР будет построено тридцать электростанций, что позволит развить промышленность, построить множество заводов, провести электрический свет в каждую деревню…
– Да, – не смогла удержаться Катя, – без электричества нет коммунизма. Владимир Ильич Ленин так и сказал: «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны».
– А как этот план выполняется? – Планы планами… но Сергей хорошо помнил, как в наше время выполняются различные госпроекты.
