— А какие дороги вы планируете строить дальше?
Я пожал плечами:
— Сейчас совместно с Министерством путей сообщения прорабатываются перспективные маршруты. Как только определимся — известим общественность.
— Ваше высочество, — (этот голос мне не понравился, какой-то нагло-вальяжный), — а вы не собираетесь в связи с кризисом понизить плату за проезд по вашим дорогам? А то уж больно дорого для простого человека выходит…
— Платная дорога «Санкт-Петербург — Москва» — чисто коммерческое предприятие. Все просто: если я не верну свои деньги — не смогу начать новое предприятие. Поэтому цена за проезд точно рассчитана и тщательно выверена. — Я замолчал.
Но мой новый собеседник не угомонился:
— Так-таки не сможете?
Я наконец-то рассмотрел вопрошающего. Н-да, явно господин не бедствует — такую шубу бедствующий вряд ли себе позволит. Между тем он продолжил:
— Ежели газеты не врут, то общий размер вашего капитала составляет не менее пяти миллиардов рублей.
— Ну как же газеты могут врать? — делано изумился я. — Это ж просто… неприлично — врать-то. Ну вот вы же не будете это делать, так? А с чего другие-то будут?
Эта моя сентенция вызвала дружный смех. О том, что газеты врут много и, так сказать, задорно, в стране не говорил только ленивый. Нет, ленивый тоже упоминал, точно. Вот и о размерах моего состояния газеты соврали. Оно было намного больше. Уже лет пять назад, как раз на пике послевоенного разгона, я начал постепенно избавляться от своих промышленных активов (ну, кроме банковских — на них у меня были свои виды) как в России, так и в других странах, и к настоящему моменту заводы Магнитогорска мне уже не принадлежали. Как и мурманский порт. Как и Норильские медно-никелевые рудники. Как и многое, многое другое. К настоящему моменту восемьдесят процентов моего состояния было переведено в золото. Я ждал кризиса и предвидел его, а в такие периоды золото является самым надежным активом. Так что я сегодня был, вероятно, богаче любого государства на планете. Нет, не по активам, а по сумме средств, которые мог распределить в своем годовом бюджете. Но пока эти деньги ждали своего часа. Вернее, какая-то часть уже дождалась. Это журналюгам я дал уклончивый ответ, но моим дорожно-строительным трестом уже были приняты к исполнению проекты подобных нынешнему «имперских трактов» Варшава — Минск — Москва с возможным продолжением до Берлина и в перспективе до Парижа, Санкт-Петербург — Псков — Вильно — Варшава и Москва — Брянск — Киев — Одесса. А сейчас рассматривались еще три проекта — кавказского, южноуральского и сибирского направлений. Я даже отказался от софинансирования из казны. Да, сейчас положение в стране тяжелое, люди покупают машины куда менее активно, чем три года назад, к тому же и не так уж много этих машин, и нет еще массовой привычки к автомобильным путешествиям. То есть окупаемость этих проектов составит не менее тридцати лет. Но деньги есть, в могилу я их с собой не захвачу, народу нужна работа, а стране — хорошие дороги…
— Что же касается снижения цены, — продолжил я, — то люди, в таких тяжелых условиях не отказывающиеся от пользования автомобилем, деньги имеют. Так пусть поделятся ими с теми, кто прокладывает для них хорошие дороги…
— Прошу простить, господа, но вынужден забрать у вас его высочество, — послышался за моей спиной голос Дмитрия Михайловича Карбышева, героя-фронтовика, полковника в отставке, ныне являющегося главным инженером моего дорожного проекта. — Ваше высочество, пора. Все готово…
Тогда я сумел убедить Николая двинуться по пути политических преобразований. И это принесло свои плоды. Сначала разрешили партии. Первые пять лет ограничение было только одно — эти партии ни в своем названии, ни в уставе не должны были претендовать на представление интересов исключительно какой-либо одной национальности или социальной группы. Никаких рабочих и крестьянских, финских или там польских патриотических партий не допускалось. Все партии, собиравшиеся свободно и легально действовать в Российской империи, обязаны были ставить перед собой задачу развития и процветания всей империи в целом, но никак не отдельной социальной группы или территории. Нет, совершенно понятно, что написать и заявить можно одно, а вот реальные действия предпринимать в абсолютно другом русле, но нельзя объять необъятное. Для того чтобы более или менее эффективно контролировать мысли и побуждения хотя бы большинства граждан, необходимо создавать гипермонстра масштаба КГБ, а это чудовищные госрасходы, да еще, судя по тому, как кончил СССР, совершенно неэффективные… К тому же и слова имеют реальное значение — это очень неплохо показало пока неизвестное здесь НЛП,
[48]
где лингвистическое, то есть словесное воздействие является важнейшей и неотъемлемой частью всей методики. Так что пусть хотя бы декларируют то, что нам надо, а те, кто переступит закон действиями, сразу станут клиентами полиции и жандармерии.
Следующим порогом, который партии должны были преодолеть через пять лет после своего образования, являлось наличие не менее десяти тысяч членов и отделений не менее чем в половине губерний страны. Я не сомневался, что, скажем, польские националистические организации способны набрать такое количество членов и, замаскировавшись под названием какой-нибудь «брутально-антивандальной партии», добиться серьезной поддержки в Царстве Польском, но это положение заставляло их, чтобы выйти на серьезный уровень даже в своих регионах, слегка поумерить национализм и озаботиться поиском союзников на всей территории России. Пусть учатся договариваться.
Еще одним ограничением было то, что, если право избирать получили практически все взрослые подданные Российской империи — за исключением признанных недееспособными в судебном порядке, — то вот избираться могли лишь те, кто отслужил в Вооруженных силах Российской империи. К моему удивлению, это требование было воспринято совершенно спокойно. Ну да после отгремевшей войны авторитет армии был невероятно высок и отслуживших очень много. К тому же после демобилизации и реорганизации вооруженных сил срок службы по призыву у нас вновь сократился до одного года. Да и до первых всеобщих свободных и демократических выборов к моменту опубликования условий было еще два года. Кто хочет — успеет подсуетиться.
Я ориентировался на примеры европейских стран, той же Германии и Франции, ну и на классическую форму организации демократических государств в Древней Греции и Древнем Риме. Ибо быть полноправным гражданином — это не только и не столько обладать правами, но и нести серьезное бремя обязанностей. В древнегреческих полисах место гражданина в случае нападения врага было не где-то, а на городских стенах. За стенами укрывались дети, старики и… рабы. И тот, кто не вставал в строй, лишался статуса гражданина автоматически. Да и вообще, армия, помимо остальных функций, еще и отличный тренинговый лагерь (ну, или должна им быть), способный очень серьезно развить человека и очень серьезно переформатировать его ценностный аппарат. В армии человек на собственном опыте узнаёт про самого себя много нового и пусть не всегда приятного, но точно полезного. Из армии он выходит более стойким и куда лучше готовым к любым невзгодам, поскольку на практике убеждается, что способен выдерживать серьезные психологические и физические нагрузки. Он знает, что такое работать в команде и подчиняться приказам, а также может точно оценить степень ответственности за собственные действия и отданные им распоряжения. Кроме того, среди прошедших через армейскую службу много тех, кто отождествляет себя со своей страной. Именно поэтому, например, армии таких давно не воевавших государств, как, скажем, Швеция и Швейцария, по-прежнему комплектуются по призыву. Им не так уж нужны большая армия и подготовленные резервы, зато им жизненно важен и нужен гражданин, который формируется с помощью этой армии… Вот только чтобы все это сработало, через армию должны проходить все. Ну или хотя бы все мужчины и те амбициозные женщины, которые собираются участвовать в управлении государством. Студент ты, не студент, бизнесмен, не бизнесмен, а год своей стране отдай. Пока же подавляющее большинство молодых людей будут иметь легальную возможность сначала «откосить», а потом презрительно кривить губы и поливать грязью «лохов», которые не сумели «откосить», ничего хорошего не выйдет. А именно так и было в покинутом мною будущем. Поэтому там система работала просто отвратно. Дай бог, у нас тут она сработает как надо…
