– Где нынче торгуют? – спросил Крысолов у
ближайшего мальчишки, поймав того за ухо, чтобы не вывернулся. Он видел подводы
крестьян, видел, что в Хамельн привозят провизию, но рынок, перед которым они
стояли, был заброшен.
– Нигде! – Мальчишка попытался вырваться, но ухо
его стиснули железные пальцы. – Теперь торговцы развозят товар прямиком по
бюргерским домам!
– Почему так?
– Потому что крысы! Крысы, добрый господин! Добрый
господин, отпусти мое ухо!
– Оторву его и скормлю крысам, если ты соврал, –
пригрозил Крысолов. – Отчего же я не вижу ни одной черной твари? Где они
все?
В глазах мальчишки мелькнул страх. Он покосился на собор и
проблеял:
– Там… Они все там…
– Где – там?!
Но прохвост рванулся изо всех сил, и Крысолов отпустил его.
Все равно по глупой роже было видно, что толку от него не добьешься.
Двери ратуши распахнулись, и на ступеньках показалось
несколько человек. Крысолов сунул уже ненужную дудочку в карман – свою роль она
исполнила, как и его яркий наряд, как и шест, на верхушку которого он еще на
подходе к площади предусмотрительно набросил ярко-красный платок, длинные концы
которого свисали до середины шеста. К следующему звону колоколов весь Хамельн
будет знать, кто появился в его стенах.
Неспешными шагами он направился к поджидавшим его людям, на
ходу раздумывая о том, почему же все-таки не видно крыс.
Навстречу ему выдвинулся широкоплечий человек с окладистой
черной бородой, едва ли не первый из увиденных Крысоловом, у кого сохранилась
растительность на лице. Блестящие, глубоко посаженные глаза смотрели на
пришельца угрюмо, но без страха. Пальцы перебирали разноцветные нити на конце
расшитого пояса.
– Зачем ты пришел? – зычным голосом спросил он,
легко перекрыв шум людей за спиной Крысолова. Те притихли.
– Избавить вас от напасти! – дерзко ответил
Крысолов, делая еще шаг ему навстречу и прикидывая расстояние, оставшееся до
чернобородого. Это могло оказаться важным.
– Где ты видишь напасть? Или ты встретил по дороге хоть
одну крысу? – с притворным удивлением осведомился бородатый, и сзади
послышались смешки.
– Мне не нужно их видеть. Я их чувствую, – сказал
Крысолов, что было истинной правдой. Он не сомневался, что крысы в городе
есть. – Или ты думаешь, что я шарлатан?
– Ну что ты! Конечно, нет! – с нескрываемой
издевкой возразили ему. – Разве может быть у шарлатана диплом, в котором
говорится на одном понятном всем и двух не понятных никому языках, что он –
первый во всей стране уничтожитель крыс. Разве могут быть у него письма от
почтеннейших людей города Кельна, в которых описаны его подвиги? Разве, спрошу
я тебя, может быть у шарлатана грамота от них же, в которой они благодарят его
за чудесное избавление?
«Да, кто-то допустил промашку, попытавшись надуть славных
местных жителей, – подумал Крысолов, глядя на высокомерные лица. –
Скудоумные лгуны, рассчитывавшие на звонкую монету и не удосужившиеся изобрести
ничего правдоподобнее, чем письма и бумажки с печатями – само собой, подложные.
Такие трюки проходят только в деревнях, где нет ни одного жителя, разумеющего
грамоту. Но в Хамельне?!»
– У меня нет ни дипломов, ни писем, ни грамоты, –
громко сказал он, дождавшись, когда утихомирится толпа, снова заворчавшая после
слов чернобородого, будто пес, не получивший вожделенную кость. – Мне они
не нужны. Крысам ни к чему грамоты, им нужно Слово, которое изгонит их из
города, и я его знаю. Если же ты все-таки считаешь, что перед тобой –
мошенник… – он повысил голос и приготовился, – тогда пускай ЭТО
убедит тебя в обратном!
В следующий миг он исполнил один из своих коронных фокусов,
срабатывавших всегда и со всеми: уронил навстречу чернобородому шест, в
последний миг встряхнув его так, что платок слетел и опустился на каменные
ступени ратуши.
Он любил эту забаву. Так просто и так впечатляюще. Перед
лицами стоящих на крыльце оказались оскаленные морды крыс: все пятнадцать,
искусно сшитых вместе, так что казалось, будто из одного толстого тельца
вырастают головы – пятнадцать голов, торчащих в разные стороны, словно
жутковатый цветок, распускающийся из серого стебля.
Люди вскрикнули и отшатнулись. Конечно же, они не боялись чучел!
Но внезапность есть внезапность – ни один из них не успел скрыть своих чувств.
– Я убил его семь дней назад, – презрительно
бросил Крысолов, зная, что все равно ни один из них не будет проверять. –
Если тебе нужны еще какие-то доказательства, обратись к другому ловцу.
Он вздернул шест, отчего крысы на нем затряслись, повернулся
спиной и сделал несколько шагов в сторону городских ворот.
– Э-э, постой! Стой, крысолов!
Что ж, сразу несколько голосов. Это хорошо…
Он нехотя обернулся. Толпа отпрянула назад.
– Похоже, ты в самом деле тот, за кого себя
выдаешь, – мрачно сказал чернобородый, поглядывая на шест. – Слишком
уж много в последнее время развелось желающих заработать на несчастьях нашего
бедного города.
«Бедного города? – хмыкнул про себя Крысолов, слушавший
эту тираду с непроницаемым лицом. – Как бы не так!»
Но вслух сказал совсем другое:
– Я хочу поговорить с бургомистром.
– Проходи.
Оказавшись в ратуше, Крысолов позволил себе осмотреться, уже
не скрывая интереса. Просторный, хоть и очень темный зал, в который его ввели,
был заполнен людьми, сидевшими на длинных скамьях вдоль стены и толпившихся
неподалеку от входа. Судя по одежде, здесь ожидали торговцы. От грубых булыжных
стен тянуло сыростью и холодом. Он и его провожатые миновали этот зал и очутились
во втором, более светлом, потому что здесь горели свечи в канделябрах на
столах, за которыми сидели писари в мантиях и смешных шапках, похожих на ночные
колпаки – прежде он таких не видел. Перед некоторыми столами стояли просители,
а писари скрипели перьями, уткнувшись в бумаги, будто не в состоянии оторвать
от них взгляда. На Крысолова они все же взглянули со сдержанным любопытством и
снова углубились в свои занятия.
Перед третьим залом в коридоре стояла охрана – два мордастых
стражника с алебардами. Один из них потянулся было к мешку за спиной Крысолова,
но тот взглянул на него так, что бедняга живо отдернул руку – видно, опасался,
что в силах крысиного ловца откусить ее. Только шест Крысолов прислонил к
стене, уверенный в том, что в его отсутствие никто не прикоснется к чучелу.
После этого двери перед ним распахнулись, и он прошел в
залу, где принимал посетителей бургомистр Хамельна.
Вытянутая комната с двумя окнами, в которые узкими брусьями
падает солнечный свет. В темном углу, куда не проникает солнце, несколько
человек – не разглядеть, чем занимаются возле сундуков и лавок. На возвышении у
дальней стены – простое деревянное кресло с высоченной спинкой. В кресле –
бургомистр в окружении советников. Крысолова осторожно подтолкнули вперед, и он
сделал несколько шагов навстречу тому, от кого зависело его пребывание в этом
городе.
