Рокунова прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Плотно
сжатые губы и странный блеск в глазах насторожили его. Она смотрела на него
исподлобья, сжимая что-то в правой руке. Рукав рубашки был мокрый, и капли
стекали на пол.
– Ливи, где Сергей? – спросил Илюшин, специально
назвав ее «рабочим» именем.
– Хороший мужик твой Сергей. Доверчивый.
Взгляд Макара метнулся к предмету в ее руке – на долю
секунды ему показалось, что это пистолет и девушка сейчас выстрелит в него. Но
это был всего лишь телефон.
– Где он, я тебя спрашиваю? – резко сказал Илюшин,
вставая.
Он уже понял, что все пошло наперекосяк, но еще надеялся,
что ошибся в своих предположениях и стоящая перед ним женщина имеет в виду
что-то иное… Но Алька быстро подошла к нему и перевернула телефон кверху
экраном.
– У тебя очень мало времени на то, чтобы выслушать
меня, а повторять я не буду, – сухо предупредила она. – Твой друг
сейчас здесь…
Она нажала на кнопку, и на экране развернулась фотография. Даже
слабенькой мобильной камеры хватило, чтобы запечатлеть картинку: на дне
маленького бассейна лежал Сергей в позе спящего на животе человека, повернув
голову вправо. Алька увеличила снимок, и Макар увидел, что глаза Бабкина
закрыты.
– Он без сознания, – спокойно сказала Алька, пока
Илюшин молча смотрел на фотографию. – Дверь в коридор закрыта и
заблокирована. Это его телефон, видишь?
Илюшин видел. Это действительно был телефон Сергея. Даже
если бы он не узнал модель, характерные царапины на корпусе не дали бы ему
ошибиться: Бабкин не любил часто менять телефоны и пользовался одним и тем же
до тех пор, пока тот окончательно не изнашивался.
– А теперь посмотри… – сказала Рокунова, когда
Макар перевел взгляд на нее.
Она подняла левую руку – в ней был зажат маленький черный
брелок. Палец лежал на выпуклой кнопке.
– Здесь все автоматизировано до предела, –
пояснила Алька. – Эта штуковина придумана специально для нас. Нажимаю на
кнопку – в «кастрюльке» включается вода. Она набирается за две минуты. Я
поставила температуру на семьдесят градусов.
Илюшин выбросил руку так молниеносно, что, если бы Алька не
была к этому готова, брелок был бы уже у него. Но она знала, что он поступит
именно так, и успела отпрыгнуть в сторону.
– Еще раз так сделаешь – и нажму на кнопку, –
предупредила она. – Мне терять нечего, понял? Мику я придушила, поэтому
мне по-любому нужно выбираться отсюда. Ее, суку, мне не жалко ни капли, она это
заслужила… – лицо Рокуновой исказилось от ненависти, – но твоим
другом я тоже пожертвую.
– Что ты хочешь от меня? – Илюшин быстро
просчитывал ситуацию. При любом раскладе получалось, что эта дрянь успеет
нажать на кнопку, а он не успеет попасть вниз быстрее, чем за несколько минут.
Если она догадалась заблокировать двери, ведущие в лабиринт, то и больше. Но
даже если представить, что он откроет дверь сразу, как только подбежит, Сергей
успеет свариться в семидесятиградусной воде. Название «кастрюлька» внезапно
приобрело такой ужасающий смысл, что Макар содрогнулся.
– Выведи меня отсюда! – приказала Рокунова.
– Как ты себе это представляешь?! Снаружи охрана.
– Вот именно. Поэтому, если я поведу тебя под дулом
пистолета как заложника, мне отсюда не выйти. А если ты поведешь меня, то нас
пропустят. И пистолета не понадобится.
Илюшин вынужден был признать, что расчет Рокуновой прост и
точен. Перигорский дал всему персоналу указания: помогать ему и Бабкину по мере
возможностей. Наверняка такие же инструкции получила и охрана.
– Они свяжутся с боссом, когда мы будем выходить, и он
запретит выпускать нас, – быстро сказал Макар.
– Тогда я нажму на кнопку, – пообещала
Алька. – Мне все равно за Микаэллу срок светит… На твоего медведя мне
плевать, а лысому козлу я подлянку устрою напоследок. Все, время вышло!
Нажимаю?
Макар посмотрел ей в лицо. Рокунова была взвинчена до
крайней степени: при всех стараниях казаться хладнокровной, она часто дышала, и
на виске ее билась короткая синяя жилка. Исчезли привлекательность и кокетство,
остались ярость и страх затравленной крысы, готовой кинуться даже на
многократно превосходящего силой противника.
«Женщины непредсказуемы», – вспомнил Макар слова
Перигорского, с каждой секундой убеждаясь в мысли, что Алла действительно
нажмет на кнопку. Нажмет, не задумываясь о последствиях. «А если Серега рассердил
ее во время разговора, то она сделает это с большой охотой».
– Пошли. – Илюшин, не раздумывая больше, двинулся
к выходу.
– Возьми меня под руку и веди так, как будто хочешь со
мной расправиться, – приказала Рокунова.
«Не так уж далеко от истины».
– Быстро, быстро!
Они бежали по коридорам, замедляя шаг, когда встречали
людей. Но на них почти не обращали внимания. Расчет Рокуновой срабатывал: все
видели, как ее ведет, ухватив за предплечье, человек Перигорского.
Завернув за угол, она на ходу, не останавливаясь, залезла в
карман его джинсов и, вытащив портмоне, сунула себе в нагрудный карман рубашки:
– Фотографию любимой женщины верну при случае.
Поворот направо, еще один, вниз по лестнице, коридор, снова
лестница – и все быстро, быстро, почти бегом! Макар пытался сориентироваться,
но все мысли из головы начисто выбивала показанная фотография: Бабкин, без
сознания лежащий на дне чаши. «Как же она его вырубила?!»
– Сейчас мы выйдем из здания, – предупредила
Алька. – До ворот будет совсем недалеко. Не вздумай фокусничать, понял?
Перед дверью Макар на мгновение остановился, взглянул ей в
глаза.
– Не трать слов, – посоветовала Рокунова. –
Они тебе понадобятся, когда будешь объясняться с лысым.
Илюшину захотелось ударить ее – так, чтобы она потеряла
сознание с одного удара, и брелок вывалился бы у нее из пальцев. Но он понимал,
что Рокунова может успеть нажать на кнопку. К тому же уже в следующую секунду
он осознал, что хотел ударить ее не для того, чтобы обезвредить, а потому, что
сейчас она вызывала в нем холодную ярость, какой не вызывала до нее ни одна
женщина. Перед ним была хитрая, расчетливая стерва, которая сперва обманула их
обоих, притворившись невинной овцой, затем заманила Сергея в ловушку и
оглушила, а теперь пользуется им, Макаром, как отмычкой для выхода из своей
тюрьмы. И он сам выводит ее из «Артемиды»!
– Хватит рефлексировать, двигаемся! И запомни: теперь
жизнь твоего друга зависит только от того, насколько ты будешь убедителен!
Она толкнула дверь, и они вышли из здания, стоявшего ближе
прочих к воротам. В лицо Илюшину ударил ветер, показавшийся ему после теплых
помещений клуба колючим, как зимний. Только теперь он сообразил, что Рокунова
одета в одну рубашку и босоножки, и мельком подумал о том, что, наверное,
снаружи ее ждет машина с сообщником.
