В это мгновение от мощного удара изнутри дверь лачуги распахнулась и слетела с петель. На пороге возник ее хозяин.
— Флэн-мэн! — завопил Эдди, бросаясь к Джейку и заключая его в медвежьи объятия.
Потом мужчины обменялись странным рукопожатием, скорее напоминающим спаривание птиц.
Джейк представил меня Эдди Савою.
— Мы с Эдди вместе воевали, — добавил он.
— Воевали… — растерянно повторила я. — Ты был на войне?
— Да. Помнишь войну в заливе? — приосанился Эдди.
У него был такой хриплый голос, как будто он перемалывал связками камни.
Я обернулась к Джейку. Война в заливе? Он был в армии? В лучах заходящего солнца его глаза показались мне почти прозрачными. Я подумала, что многого теперь не знаю о Джейке Флэннагане.
Когда я рассказала Джейку о том, как я бросила Николаса и Макса, а потом решила разыскать маму, я ожидала, что он удивится, а может, и обидится. Ведь я всегда говорила ему, что моя мама умерла. Но он только улыбнулся.
— Что ж, самое время, — произнес он, и я поняла, что он знал правду с самого начала.
Он сказал мне, что у него есть друг, который, возможно, сможет мне помочь, а потом поручил одному из механиков присмотреть за заправкой и гаражом.
Эдди Савой был частным детективом. Он начинал с того, что работал на другого детектива. Но потом разразилась война в Персидском заливе, и он ушел в армию. Вернувшись домой, он понял, что ему надоело исполнять чужие приказы, и открыл собственное сыскное агентство.
Он провел нас в комнатку, которая выглядела так, как будто в другой жизни была холодильником для мяса. Мы с Джейком расположились на полу на украшенных бахромой индийских подушках, а Эдди сел напротив. Столом ему служила низкая скамеечка.
— Ненавижу стулья, — пояснил он. — Они что-то делают с моей спиной.
Он был лишь немногим старше Джейка, но его коротко подстриженные волосы были абсолютно седыми и торчали в разные стороны так, как будто каждый отдельный волосок был ужасно напуган. У него не было усов, но на подбородке виднелись признаки отращиваемой бороды, также торчащей под прямым углом к коже. Он показался мне похожим на теннисный мяч.
— Так ты, значит, не видела свою мамочку двадцать лет? — спросил он, выдергивая из моих пальцев свадебную фотографию.
— Да, — кивнула я. — И я ни разу не пыталась ее найти. — Я наклонилась поближе. — У нас есть хоть какие-то шансы?
Эдди вытащил из рукава сигарету, чиркнул спичкой о свой удивительный письменный стол и глубоко затянулся. Когда он заговорил, слова вылетели из его рта, окутанные дымом.
— Твоя мама не могла исчезнуть с лица земли, — заявил он.
Эдди пояснил, что весь секрет заключается в номерах. У всех есть номера. Люди получают страховые полисы, регистрируют автомобили, оканчивают учебные заведения, поступают на работу. Даже если они стремятся полностью изменить свою личность, им рано или поздно приходится обратиться за пенсией или социальной помощью либо заполнить налоговую декларацию. Тем самым они себя обнаруживают. Эдди рассказал мне, как на прошлой неделе он за полтора дня нашел ребенка, которого мать отдала на усыновление.
— Что будет, если она изменила номер страхового полиса? — поинтересовалась я. — Что, если теперь ее зовут не Мэй, а как-то иначе?
Эдди ухмыльнулся.
— Если человек меняет номер страхового полиса, этот факт регистрируется. Одновременно регистрируется адрес и возраст этого человека. Чужим номером также невозможно воспользоваться незаметно. То есть если твоя мамочка использует чужой номер, например номер своей собственной мамы, то мы все равно ее найдем.
Эдди записал мою семейную историю в том виде, в котором я ее знала. Особенно его интересовали наследственные болезни, потому что он только что нашел человека благодаря тому, что тот страдал диабетом.
— У этой женщины вся семья испытывает проблемы с сахаром в крови, — рассказывал он. — Я гоняюсь за ней битых три года. Я знаю, что она живет в Мэне, но мне не удается раздобыть ее точный адрес. И тут мне приходит в голову, что она достигла того возраста, когда все ее родственники начинают умирать. Я обзваниваю все больницы Мэна, наводя справки о пациентах с диабетом. И точно! Она лежит в больнице и готовится отойти в мир иной.
Я нервно сглотнула, а Эдди наклонился через стол и взял меня за руку. Его рука была холодной, как кожа змеи.
— Поверь, исчезнуть — это очень трудное дело, — снова заверил он меня. — Человек повсюду оставляет за собой какие-то записи. Труднее всего найти тех, кто живет в съемном жилье, потому что они часто переезжают. Но их можно достать через соцобеспечение.
Я представила свою маму живущей на улице и получающей пособие и поморщилась.
— Прошло двадцать лет, — не унималась я. — За это время мама могла полностью сменить все свои данные и стать совершенно другим человеком.
Эдди слушал меня, пуская кольца дыма, расползавшиеся в огромные круги и опускавшиеся мне на плечи.
— Видишь ли, Пейдж, — заговорил он, когда я замолкла (мое имя он выговаривал как Пеж), — как правило, людям элементарно не хватает воображения. Они хотят взять новое имя, но допускают глупейшую ошибку, просто меняя местами имя и фамилию. Они используют девичью фамилию или фамилию своего любимого дядюшки. Или они оставляют прежнее имя, только начинают писать его иначе. Как правило, они не готовы вполне расстаться с тем, от чего бегут. — Он наклонился вперед и перешел на шепот. — Конечно, самым сообразительным удается полностью сменить личность. Я когда-то искал парня, который затеял в баре разговор с похожим на него парнем. Он предложил ему сравнить документы, так, для смеха, и запомнил номер на водительских правах. Потом он заказал себе новые права, заявив, что старые у него украли. Так что стать кем-то другим не так уж трудно. Можно купить местную газету и узнать, кто в этом городе умер за последнюю неделю. После этого ты выбираешь подходящего по возрасту человека, что обеспечивает тебя именем и адресом. Посетив могилу этого человека, ты узнаешь дату его рождения. Имея эти данные, можно обратиться в соцобеспечение с придуманной историей об украденном бумажнике. Данные о смерти поступают во все эти конторы с большим опозданием. Никто ничего даже не заподозрит. Тебе выдают новый номер на твое новое имя. Таким же образом получаешь новые права… — Он пожал плечами и затушил окурок о пол. — Но дело в том, Пейдж, что я знаю все эти хитрости. И у меня есть связи. Я найду твою мамочку. От меня ей не укрыться.
Я подумала о некрологах, которые писала мама. Ей было бы очень легко найти умершую женщину своих лет. Я вспомнила, как она привязывалась к этим умершим. Она навещала их могилы, как могилы лучших друзей.
— С чего ты начнешь? — спросила я.
— С имеющихся у меня обрывков правды. Я возьму ее фотографию и обойду ваш квартал, чтобы узнать, помнит ли ее кто-нибудь. Затем я проверю номера ее прав и страхового полиса. Если это не поможет, я просмотрю все некрологи, опубликованные в «Трибьюн» двадцать один год назад. А если и это не принесет результатов, я почешу затылок и задамся вопросом: что дальше? Но я все равно выслежу ее и добуду тебе адрес. А после этого, если надо, я приеду к ее дому прежде муниципального грузовика и заберу пакеты с мусором. И тогда я расскажу тебе все, что ты только захочешь знать: что она ест на завтрак, от кого она получает письма, одинока ли она, есть ли у нее муж или партнер, есть ли у нее дети…
