— Оливер, мне пора, — говорит Рашин, надевая защитного цвета куртку. — Увидимся завтра.
Она как раз выходит из двери, как в закусочную с кипой газет, в розовой униформе и пальто из кожзаменителя врывается Мика.
— Оливер! — удивленно восклицает она. — Я думала, ты уже ушел. Не спалось вчера ночью?
Я качаю головой.
— Даже не пытался заснуть.
Мика машет Хьюго, который, похоже, тоже не спит. Пока я сижу в закусочной, он всегда в кухне.
Официантка подтягивает ко мне стул и берет из-под поцарапанной пластмассовой крышки пирожное из слоеного теста.
— Знаешь, я сегодня на лекциях думала о тебе. Мне кажется, Джейн была бы удивлена… Судя по твоим рассказам, ты очень изменился.
— Хотелось бы верить, — отвечаю я. — К сожалению, у меня нет твоей уверенности.
— Только послушайте, как он говорит, — произносит Мика, ни к кому отдельно не обращаясь. — Ты говоришь, как настоящий англичанин или кто-то там.
— Или кто-то там… — повторяю я.
Несмотря на все ее расспросы, я отказываюсь говорить о себе за исключением того, что я приехал из Сан-Диего. Мне почему-то кажется, что признание в том, что я выпускник Гарварда, все детство проведший в Кейпе, разрушит завесу таинственности.
— Не удивительно, что Джейн запала на тебя. — Мика перегибается через стойку, чтобы налить себе кофе. — Ты такой шутник.
После свадебной церемонии священник проводил нас в библиотеку в доме родителей Джейн. Он сказал, что мы можем несколько минут побыть наедине — единственные минуты покоя и уединения за весь день. Милый жест с его стороны, но у меня не было нужды о чем-то безотлагательно поговорить с Джейн, поэтому это казалось пустой тратой времени. Не поймите меня неправильно: я любил Джейн, но свадьба мало меня беспокоила. Для меня свадьба означала конец. Для Джейн — начало чего-то нового.
Когда Джейн произносила слова клятвы, она явно вкладывала в них огромный смысл, чего я не мог сказать о себе. И в эти несколько минут в кабинете говорила именно она. Призналась, что она самая счастливая девушка на земле. Кто бы мог подумать, что из всех женщин я выберу именно ее, чтобы прожить вместе до самой старости?
Она произнесла это так легко, но я думаю, что ей понадобилось несколько месяцев, чтобы понять значение этих слов. Джейн легко окунулась в домашние заботы: носила рубашки в химчистку, записалась на курсы в государственный университет Сан-Диего, ходила по магазинам, оплачивала телефонные счета. Должен признать, она была просто создана для брака — она сделала мою жизнь намного комфортнее, чем я ожидал. Каждое утро, когда я уходил на работу, она целовала меня на прощание и протягивала обед в коричневом бумажном пакете. Каждый вечер я возвращался домой, где уже ждал ужин, и она расспрашивала меня о том, как прошел день. Ей так нравилась роль жены, что она растворилась в ней, и я стал вести себя как любящий муж. Я на цыпочках заходил в душ, когда она мыла голову, и обнимал ее сзади. Когда она садилась в машину, я проверял, пристегнулась ли она. Мы жили очень бедно, но казалось, что Джейн этого не замечает или ей просто наплевать. Однажды вечером, звякнув вилкой с ножом о край тарелки, она улыбнулась с полным ртом спагетти.
— Разве жизнь не прекрасна? — сказала она. — Неужели мы не спим?
Ночью я проснулся от крика. Я подскочил в темноте и принялся ощупью искать ее на кровати.
— Мне приснилось, что ты умер, — объяснила она. — Утонул из-за неполадок с кислородными баллонами в снаряжении. И я осталась одна.
— Глупости какие! — сказал я первое, что пришло в голову. — Мы всегда проверяем оборудование.
— Не в этом дело, Оливер. А что, если один из нас умрет? Что будет потом?
Я протянул руку и включил свет — на часах было двадцать минут четвертого.
— Наверное, ты еще раз выйдешь замуж, а я женюсь.
— Вот так легко! — взорвалась Джейн. Она села на кровати и отвернулась от меня. — Нельзя просто взять жену с полки.
— Нет, разумеется. Я хотел сказать: если так случится, что я умру молодым, то хочу, чтобы ты была счастлива.
— Как я могу быть счастлива без тебя? Когда выходишь замуж, принимаешь самое важное решение в жизни; клянешься, что целую вечность проведешь с одним-единственным человеком. А что делать, если этот человек умирает? Что делать другому, если он уже связал себя обязательствами?
— А как ты хотела, чтобы я поступил? — спросил я.
Джейн посмотрела на меня и ответила:
— Я хочу, чтобы ты жил вечно.
Я знаю, что должен был воскликнуть «Я тоже хочу, чтобы ты жила вечно!» или, по крайней мере, так подумать. Но я спрятался под безопасное одеяло научного исследования. Я сказал:
— Джейн, «вечно» зависит от временного градиента. Это относительное понятие.
Той ночью она спала на диване, укрывшись еще одним одеялом…
На этом месте Мика перебивает меня:
— Моего дядю отправили в больницу с разбитым сердцем. Клянусь Всевышним. После того как мою тетушку Норин сбил грузовик, через два дня у дяди начались приступы.
— Строго говоря, это была остановка сердца, — произношу я.
— Так я и сказала, — вела свое Мика, — разбитое сердце. — Она изогнула бровь, как бы говоря «Ну, что я сказала!». — А что было потом?
— Ничего, — отвечаю я. — Джейн встала, приготовила мне обед и поцеловала на прощание как ни в чем не бывало. И поскольку оба мы живы, никому не пришлось проверить теорию на практике.
— Послушай, ты думаешь, что можно влюбиться несколько раз? — удивляется Мика.
— Конечно.
Любовь всегда казалась мне таким эфемерным понятием, что ее нельзя привязать к единичным обстоятельствам.
— Ты думаешь, что влюбиться можно по-разному?
— Конечно, — снова повторяю я. — Я не хочу об этом говорить. Мне не нравятся разговоры на такие темы.
— Вот в этом и кроется твоя проблема, Оливер, — настаивает Мика. — Если ты и дальше станешь об этом думать, так и будешь сидеть в этой дурацкой закусочной и рыдать над своим кофе.
«Откуда она знает?» — думаю я. Она всего лишь чертова официантка. Насмотрелась всяких мелодрам. Мика заходит за стойку и оказывается со мной лицом к лицу.
— Расскажи, как выглядит дом после ее отъезда.
— Если честно, хорошо. У меня появилось много свободного времени, и мне не приходится сетовать на то, что что-то мешает моей работе.
— «Что-то» — это что?
— Всякие семейные штучки. Такие, например, как день рождения Ребекки. — Я делаю глоток кофе. — Нет, откровенно говоря, я совсем по ним не скучал.
Разумеется, я и работать не мог, потому что сходил с ума от тревоги. Перед глазами постоянно стояла Джейн. Я не поехал в важную исследовательскую экспедицию — только бы вернуть своих женщин домой.
