— Да, расскажи, — просит и Хадли. — Она красотка?
— Ради бога, она же его сестра!
Хадли удивленно приподнимает бровь — сейчас это дается ему с огромным трудом.
— И что, Сэм? Она же не моя сестра.
Джоли смеется.
— Не знаю, все зависит от того, кого ты называешь красотками.
Хадли указывает на девушку в красном кожаном платье, которая, опершись на стойку, сосет оливку.
— Вот это я называю «красотка», — отвечает он, вытягивает губы и посылает поцелуи.
— Кто-нибудь угомонит этого парня? — смеется Джоли. — Только одно на уме!
Мы наблюдаем, как Хадли встает (почти удалось!) и направляется к девушке в красной коже. Он хватается за спинки стульев и спины других посетителей, пытаясь лавировать между столами. Он подходит к стойке, к стулу, стоящему рядом с ней. Оборачивается к нам. Одними губами произносит: «Смотрите». Потом постукивает девушку по плечу. Она смотрит на Хадли, кривит губы и швыряет оливку прямо ему в лицо.
Хадли, пошатываясь, возвращается к нашему столику.
— Я ей нравлюсь.
— Значит, твоя сестра скоро будет здесь? — спрашиваю я.
Честно говоря, я не имею об этом понятия, Джоли единственный раз упоминал о ее приезде.
— Я думаю, дней через пять самое большее.
— Не терпится свидеться?
Джоли засовывает палец в горлышко пустой зеленой бутылки.
— А ты как будто не знаешь, Сэм! Она уже так давно живет в Калифорнии…
— Вы с ней очень близки?
— Она мой лучший друг.
Джоли смотрит на меня. Взгляд у него такой отрешенный, что становится неуютно.
Хадли сидит, опустив голову и прижавшись щекой к столу.
— Но она красотка? Вот в чем вопрос!
Джоли, потянув за прядь волос, заставляет Хадли поднять голову.
— Знаешь, кто настоящая красотка? Я скажу тебе. Моя племянница. Ребекка. Ей всего пятнадцать, но она сногсшибательная красавица.
Он отпускает волосы Хадли, и тот ударяется лицом о пластиковую поверхность.
— Так ведь посадят… — бормочет Хадли.
Я смотрю на него.
— Хадли, тебе плохо? Может, тебя в сортир проводить?
Хадли пытается отрицательно покачать головой, не отрывая ее от стола.
— На самом деле мне нужна еще одна бутылочка пива. — Он машет рукой. — Гаркон!
— Гарсон, идиот. Жалко смотреть, — говорю я Джоли, как и каждую неделю. — Ну, расскажи мне о Джейн. — Кто-то же должен поддерживать беседу.
— Во-первых, она в бегах. Я думаю, ее муж появится в нашем саду вскоре после ее приезда.
— Очень мило! — саркастически замечаю я. — Никаких разборок в Стоу!
— Все совершенно не так. Этот парень — засранец.
— О ком вы говорите? — интересуется Хадли.
Я похлопываю его по плечу.
— Спи давай, — говорю я. — Но разве он не знаменитый засранец?
— Наверное. — Джоли кладет пустую бутылку на бок. — От этого он не становится меньшим засранцем.
— Если он такой засранец, зачем едет за ней?
— Потому что она красотка, забыл? — вновь оживает Хадли.
— Потому что он не умеет отпускать от себя. Он не понимает, что ей без него будет намного лучше, потому что не умеет думать ни о ком, кроме себя.
Джоли смотрит на Хадли, который изрекает:
— Чертовски глубокое замечание, — и уходит в туалет.
— По мне, больше похоже на слезливую мелодраму, — говорю я. — Неужели она не может остановиться в Мексике и развестись?
— Она не может ничего предпринять, пока не приедет сюда и не поговорит со мной. И дело тут не только в Оливере. Дело в нас, в наших детских привычках, которым мы не изменили, повзрослев. Ей нужен я, — говорит Джоли, и я очень надеюсь, что так оно и есть.
Я изо всех сил пытаюсь не относиться к сестре Джоли предвзято. Я к тому, что мы вообще с ней не знакомы, ведь так? И, по сути, я должен был бы относиться к ней так, как отношусь к Джоли, который доказал, что собой представляет. Он любит наблюдать, как все вокруг растет, так же как и я. Но каждый раз, когда я представляю себе его сестру, она для меня похожа на остальных девушек, которые свысока смотрели на таких, как я, деревенщин, мечтающих стать тем, кем мечтал я.
Через некоторое время после того, как Джоли начал работать в саду, мы выяснили, что я встречался с одной девушкой, Эмили, которая жила через два дома от родительского дома Джоли. У нее были длинные черные волосы по пояс и изумрудные глаза, но, прежде всего, у нее были сиськи, как у «зайчиков» из «Плейбоя». Я увидел ее в скобяной лавке, она попросила меня объяснить разницу между болтом и гайкой. Сейчас я подозреваю, что все это было приколом. Разумеется, я проводил ее домой, и на той улице, где рос Джоли, она мне впервые подрочила.
Эмили пригласила меня на вечеринку в дом подруги. Помню, я надел свой лучший костюм, который ношу в церковь, а на ней была облегающая фиолетовая юбка. Первые два часа я провел, таращась на высокий потолок и витражные окна этого особняка. Потом Эмили схватила меня и потащила танцевать на середину паркетного пола, рядом с еще одной парой. Она развернула меня, так что я оказался лицом к лицу с высоким парнем в теннисном свитере, и вдруг расплакалась.
— Видишь, что ты со мной сделал!
Я подумал, что она обращается ко мне, и опустил глаза, чтобы посмотреть, не наступил ли ей случайно на ногу. Но она разговаривала с этим парнем, который, как оказалось, бросил ее пару недель назад.
— Из-за тебя, — плакала она, — видишь, с чем мне приходится встречаться?
С чем, а не с кем. Я перестал танцевать — все эти богатенькие детки смотрели на меня так, будто у меня выросло три головы! — выбежал в красивые тяжелые двери дома и вернулся в Стоу. Джоли упомянул, что старшая сестра Эмили дружила с Джейн. Они все вращались в одних кругах. И вполне возможно, что Джейн даже присутствовала на той вечеринке.
Вот о чем я вспоминаю, когда Джоли заговаривает о своей сестре: наверное, она видела меня, поэтому, как только войдет в сад, подойдет ко мне и станет безудержно смеяться. «А ты не…» — спросит она, и я на своей собственной земле буду чувствовать себя таким же ничтожеством, как почувствовал себя тогда, в юности.
— Приземляйся рядом с Сэмом, — приглашает вернувшийся из туалета Хадли идущую следом девицу в красной коже. — Смотрите, кто хочет угостить нас пивом! — Он подмигивает девушке. — Шучу-шучу. Я сказал, что ты хочешь купить ей пива.
— Я? — Я улыбаюсь девушке. — М-да, я…
— Он обручен, — приходит на помощь Джоли. — Это его холостяцкая вечеринка.
