Городовой чрезвычайно ко мне расположился и был сама любезность. Вскоре я уже катила в наемном экипаже по пустынным московским улицам.
Пролетка все время подпрыгивала на камнях мостовой — возница в потемках не разбирал дороги и все время попадал колесом в какие-нибудь выбоины или на торчащие ребра булыжников. Конечно, булыжные мостовые Москвы — дань старым традициям и в революцию 1905 года они просто прославились, представляя собой неисчислимые залежи метательных снарядов, но для езды, особенно в ночное время, они не так уж и удобны…
Извозчик, в отличие от доверчивого городового, не принял на веру мою версию о желании срочно проведать некоего прикованного к одру страдальца. Но поскольку содействие мне оказывала городская полиция, возница не рискнул высказать собственное нелицеприятное мнение и только всем своим видом давал понять: «Нам что, мы люди маленькие; к больному изволите ехать, так к больному, как вашей милости угодно будет, хотя оно и сомнительно…»
То, что мы остановились в безлюдном месте, в квартале от вымершей на ночь конторы Акционерного общества «Франц Вернер Крюднер», где я и попросила извозчика подождать, только укрепило его в смутных подозрениях.
Несмотря на щедрую оплату его услуг и обещание еще большей суммы в дальнейшем, хитрый мужичонка крайне неохотно согласился постоять здесь с лошадью в ожидании моего возвращения (можно подумать, ночью у него большой выбор седоков и ему ничего не стоит проигнорировать просьбу состоятельной дамы!)
Подхватив свою корзину с провизией, я нашла какую-то щель между заборами соседствующих предприятий. Туда я и нырнула, чтобы отправиться вокруг забора и обойти участок Крюднера с тыла, где были совершенно пустынные задворки. Мне очень хотелось посмотреть, не видно ли там господина Легонтова, ведь задворки, наверняка, — самое подходящее место для засады.
Путь я выбрала неприятный. Проход источал сильные кошачьи ароматы. Под ногами у меня оказалась скользкая грязь, усеянная невесть как затесавшимся в эту глухую щель мусором в виде тряпок, костей, черепков и прочих предметов, украшающих любую городскую помойку. Только тут, на месте, мне пришло в голову, что ботики на каблучках не самая подходящая обувь для подобной экскурсии, ботинки с галошами были бы много уместнее…
Честно говоря, эта моя поездка в Лефортово была настоящей безумной авантюрой — Легонтов, не зная, что я собралась оказать ему поддержку, уже давно мог проникнуть на территорию фирмы, и я вволю бы набродилась вокруг забора, где мне ни одна живая душа не помешала разыскивать Александра Матвеевича хоть до самого утра.
Но недаром говорят, что Бог улыбается бесшабашным людям. Как только мне удалось выйти на небольшой пустырь, раскинувшийся позади ограды, я сразу поняла, что здесь намного уютнее, чище, даже воздух казался свежее. Видимо, любители разбрасывать вокруг себя мусор так далеко с ним не забредали и нехоженный пустырь сохранялся в первозданном естестве. Несколько диких кустов с полуоблетевшей листвой тоже были кстати — какое-никакое, а укрытие. Почувствовав в темноте легкое шевеление, я подошла поближе и увидела затаившегося Легонтова. Слава Богу, нашла!
Насколько можно было рассмотреть впотьмах, лицо Александра Матвеевича отличалось непривычно меланхоличным выражением, и даже кончик носа, торчавший из поднятого воротника мокрого пальто, казался удивительно грустным.
— Вы? — негромко спросил Легонтов, причем его тон являлся сложной смесью удивления, упрека и радости. — Этого следовало ожидать. Ох, Елена Сергеевна, только вы и способны на подобные выходки! Даже не спрашиваю, что вы здесь делаете, вопрос бессмысленный…
— А это совсем не секрет. Я заехала вас проведать. Три часа ночи — неприятное время суток, особенно в промозглую осеннюю пору. Надеюсь, я не слишком повредила вашей конспирации?
— Теория конспирации всегда удается лучше, чем ее применение на практике, — неопределенно ответил Легонтов. — В крайнем случае, мы можем выдать себя за влюбленных, отправившихся на ночную прогулку по глухим закоулкам, чтобы полюбоваться на луну… Правда, луна постоянно прячется в тучах, но тут уж нашей вины нет!
— Я привезла вам поесть. У меня в корзинке есть мясо, сыр, яблоки, слоеные пирожки… Угощайтесь! — прошептала я. — Постараюсь все же соблюдать законы конспирации, не повышать голос и не шуршать оберточной бумагой.
— Вы изумительная женщина, — ответил Легонтов, принимая из моих рук пирожок. — Должно быть, и у вас есть недостатки, которые уравновешивают ваши многочисленные достоинства (иначе вы, превратившись в ангела, вознеслись бы на небеса!). Но что представляют собой эти недостатки, я просто не могу вообразить.
Пока усталый и замерзший сыщик позволил себе слегка перекусить, я осмотрелась и увидела, что неподалеку от нас возвышается облезлая кирпичная стена того самого здания, производственное назначение которого оставалось для меня загадкой. Зарешеченные окна были темны, но под самой крышей, где имелось нечто вроде слухового чердачного окна, мерцал слабенький огонек, похожий на пламя свечи.
— Смотрите, там кто-то есть, — показала я Легонтову на свет под крышей.
— Это я уже заметил. Потому и мокну тут, как собака. Хочу понаблюдать и разобраться, что там происходит. Недавно в окне мелькали чьи-то тени, а теперь все успокоилось, но свет так и не погас, — ответил сыщик.
Минут пять мы оба простояли в молчании, не сводя глаз со светящейся точки в вышине.
Вдруг створки окошка дрогнули, и вниз белым зигзагом полетел какой-то непонятный предмет. Шлепнулся на землю он с нашей, внешней, стороны забора. Легонтов коршуном кинулся к нему. Я последовала за сыщиком.
— Что это, Александр Матвеевич?
Сыщик протянул мне свой трофей. Это был лоскут ткани, привязанный к тяжелой металлической гайке (или шайбе? я не сильна в технике). Огромная гайка, размером с медный пятак, только гораздо толще и с отверстием посередине, была совершенно ржавой. Я невольно порадовалась, что она не попала никому из нас в голову. Но Легонтова, кажется, не интересовали такие прозаические вопросы.
— Прикройте меня плащом, — попросил он. — Я не хочу, чтобы свет моего фонарика бросился кому-нибудь в глаза.
Он вытащил и кармана настоящее чудо современной техники — маленький ручной фонарик с боковым рычагом. Ритмично сжимая руку и надавливая на рычаг, можно было запустить в действие спрятанную в нем динамо-машинку, которая давала электрический ток лампочке, и фонарик начинал светиться. Ей-богу, не устаешь поражаться, сколько смелых технических изобретений принес с собой XX век!
Легонтов развернул найденный лоскут и осветил его фонарем, неустанно нажимая на рычаг, чтобы сделать свет поярче.
Тряпка, похоже, была оторвана от дамской нижней юбки (очень уж характерная кружевная тесьма ее украшала). На лоскуте с кружавчиками имелись начертанные кровью кривые буквы: «Помогите!» В этом деле явно был привкус чего-то романтического, может быть, излишне романтического, в духе салонной литературы для дамского чтения.
