– Ваш плащ, госпожа, и одежда под ним вполне пригодны для Арконы, а вот прическу следует поменять, – объяснял знаток арконских нравов. – Волосы надо заплести в косу. Идти простоволосой не леть, неподобно.
«Неподобно» – кажется, это значит «непристойно», мысленно отметила Маргоша, понимавшая собеседника все лучше и лучше.
Хорошо, что хоть плащ не отказал. На самом-то деле платье из Камелота пригодно только для самого Камелота, в этом Маргоша была уверена. Моду, царящую в Арконе, она даже вообразить себе не могла. Но там, где люди говорят на древнерусском языке, вряд ли популярны наряды, выдуманные бриттами…
А об убранстве головы, которую плащ оставлял открытой, пришлось подумать. Маргоша быстро заплела волосы в косу (не самая любимая прическа, но на первый случай сойдет). Головной викканский обруч из бабушкиного наследства был вместе с другими магическими атрибутами прикреплен к ожерелью-минимизатору. Сняв с цепочки круглый брелок, выросший до нужного размера прямо в ее руках, Маргарита водрузила на голову старинный серебряный обруч, украшенный изображением месяца, повернутого рожками вверх.
Беорф в целом одобрил ее приготовления, но напомнил, что женщине требуются еще и ризы – украшения, свисающие на лицо, лучше всего из жемчуга или из золота…
Никаких риз под рукой у Маргариты не оказалось, поэтому пришлось просто повесить на лоб свой пентакль. Серебряный месяц, наверное, плохо гармонировал с золотой звездой пентаграммы (по мнению Маргоши, смешивать украшения из золота и серебра – дело не для людей с тонким вкусом), и она повернула обруч, спрятав месяц под косой, чтобы он не привлекал внимания.
Теперь ее вид не должен был вызвать особого удивления в том месте, куда она направлялась.
– Мне тоже следует что-нибудь на себя нацепить? – поинтересовался Гарольд. – Я не хотел бы разгуливать с побрякушками на лбу!
– Сэру Гарольду нужно менять облик? – поинтересовалась Маргоша у Беорфа. – Он этого не хочет.
– Он может идти и так. Всем ясно, что он варвар. А варвар – он варвар и есть…
– Это кто варвар? – взвился Гарольд. – Да ты сам последний дикарь!
– Успокойтесь, сэр рыцарь! Варварами, насколько я помню, славяне называли всех чужеземцев. В этом нет для вас обиды.
– А вот мне, госпожа, нужна ваша помощь, – напомнил Беорф. – Вы обещали полностью изменить мою внешность. Я не должен быть похожим на беорита.
– Вот как? Ты же гордишься своим происхождением, – поддел его Гарольд.
– Тебе не понять нашей борьбы, – буркнул Беорф. – Это всего лишь вынужденная маскировка, чтобы иметь возможность вернуться на родину. Беориты не отступают! И наша жизнь посвящена настоящему делу, а не ерунде, как у куртуазных рыцарей, занятых только преклонением Прекрасной Даме. Более дурацкое занятие трудно придумать, потому что и дамы дуры, и рыцари их дураки!
– От дурака слышу, – ответил Гарольд в стиле, до боли напомнившем Маргоше о перепалках в московских автобусах. – А еще под делового человека косит, медведь-сепаратист!
– И этот белокурый ангелочек еще будет гадать, какая из присущих ему черт вызывает у окружающих желание пнуть его посильнее! – не остался в долгу Беорф.
ГЛАВА 19
Чтобы отвлечь мужчин от очередного спора, Маргарита занялась колдовством – самое время, пока Беорф не претворил свою угрозу насчет пинка Гарольду в жизнь, поработать над его имиджем. Вот тут уж потребовались настоящие сильные чары личины.
Гарольд, пребывая во власти раздражения, нашел эту задачу чрезвычайно трудной.
– Да, тут изрядно повозиться придется, – заметил он. – Сказать, что это существо обладает звериной внешностью, значит нанести оскорбление животному миру.
Беорф лишь оскалил в его сторону клыки, и вправду наводящие на неприятные раздумья о хищных медвежьих пастях.
Впрочем, забыв о своем раздражении, Гарольд тут же принялся помогать Маргарите советами. Он, как художник, оценивающий чужой этюд, отходил на пару шагов, задумчиво окидывал Беорфа взглядом и кидал очередную идею:
– Прежде всего прибавьте роста и стройности. Выше, еще выше… Вот теперь, пожалуй, достаточно. И талию не мешало бы обозначить. Просто чуть-чуть стройности придайте. Цвет глаз поменяйте! Светлее, еще светлее! А кожу надо сделать смуглой. И не забудьте про нос – вместо этой бесформенной картофелины лучше вылепить что-нибудь тонкое, с горбинкой. Во-во, то что надо! Брови погуще! Нет, лучше верните прежние, не такой дикий вид будет. Может быть, попробуем бороду?
Услышав про бороду, Маргарита нечаянно представила перед собой Льва Николаевича Толстого в пору рассвета его литературной славы, и Гарольд тут же закричал:
– Да вы что? Это никуда не годится! Это же просто ужас.
На лице беорита, превратившемся в смуглую и нахальную физиономию какого-то латинского мачо, повисла длинная седая борода, спускавшаяся чуть ли не до колен.
– Я имел в виду короткую, маленькую бородку, – объяснил Гарольд. – Под цвет волос.
Беорф молчал, со стоическим спокойствием перенося все эксперименты над собой.
Маргарита исправилась, изничтожив бородищу а-ля Лев Толстой и задействовав бородку а-ля Игорь Тальков… Теперь следовало еще поработать с руками «объекта», исправив форму кисти и пальцев, и придать фигуре беорита гибкость. Может, на его фигуру никто и внимания не обратит, но Маргарита любила делать работу как следует.
В конце концов из Беорфа получился вполне приличный варвар, то есть рыцарь средневеково-европейского образца. Главное, что удалось Маргоше, так это придать необыкновенное изящество облику беорита и изничтожить все медвежачье, что проявлялось в его внешности и манерах.
Оставалось лишь надеяться, что ее чары продержатся до тех пор, пока Беорф не окажется в безопасности, там, где его внешность не будет иметь никакого значения.
– Ну нам пора, – сказала Маргоша преобразившемуся Беорфу и Гарольду. – Если кто-нибудь из вас, господа, передумал, я не неволю, переход в другой мир – дело добровольное. Но если вы по-прежнему намерены сопровождать меня, дайте ваши руки и… делаем шаг внутрь круга. Я буду читать заклинание.
При первых же стихотворных строках окружающий мир как будто исчез. Маргарита почувствовала сильное сопротивление воздуха, словно ее тащили куда-то со страшной скоростью. Ей еще не доводилось испытывать подобных ощущений, переход из Москвы в Камелот был намного проще. А здесь магия безумным вихрем врывалась в жизнь, перенося трех людей, словно три песчинки, за грань иного пространства…
Вопреки опасениям Жанны, преображение ее подружек, утративших в полночь роскошную внешность, ненадолго подаренную феей-крестной, не сопровождалось особыми эксцессами, хотя обе дамы в роковой момент наступления полуночи оказались с кавалерами.
Рыцарь Анны от неожиданности всего лишь потерял сознание, дав ей возможность без проблем скрыться и даже подпустить чар забвения (зачем ему, очнувшись, вспоминать об этом прискорбном инциденте?), а рыцарь Зои успел погрузиться в крепкий сон еще до полуночи, а после пробуждения горько сетовал, что его красавица от него сбежала (но при этом не оставлял надежд когда-нибудь ее разыскать). Так что можно считать, все обошлось.
