Он почувствовал, что это не ложь: старый кот умел отличать откровенность от игры.
— Возьми меня с собой? — попросила она. «Зачем же ты так-то. — Иван Сергеевич простонал про себя. — Всё напортила… Понимаю, служба. Но ведь у тебя тоже есть женское достоинство, чувства…»
— Я полечу один, — сказал он решительно и чуть смягчился. — Видишь, опасно стало, стреляют…
— О да!.. Но мы же будем вдвоём. Возьми? — Августа прилегла ему на грудь, смотрела в глаза. Иван Сергеевич вдруг чертыхнулся про себя: то ли чувства подводят, то ли в самом деле не лжёт и просится без всякого задания… А она ещё добавила ему сомнений: — Я такую песню слышала, у вас поют… «Миленький ты мой, возьми меня с собой. Там в краю далёком стану тебе женой…» Узнала, что полетишь, хожу теперь и пою, прошусь…
«Может, взять? — уже промелькнула мысль. — Всё равно вхолостую полечу. Пусть прокатится…»
— Ну, где твои слайды, — скрывая жалость и трепет к ней, проговорил Иван Сергеевич. — Давай посмотрим…
Августа с готовностью сложила пальцы квадратиком, легла рядом и поднесла руки к его глазам.
— О! Смотри, Ваня! Это мы с тобой. Видишь?.. Вот мы сидим на крыльце своего дома. А дом наш — вот он! Отдельно! Смотри, какой красивый, резной, весёлый! Тебе нравится?
— О да!
— А это — наши дети! — восхищённым шёпотом сказала она. — Ваня и Станислав!
— В прошлый раз ты говорила — Юзеф…
— О! Как я счастлива! — Она расцеловала его. — Ты запомнил! Ты запомнил, как зовут детей!
Она играла! Но играла предполагаемую и страстно желаемую жизнь! Иван Сергеевич ощутил, как подступают слёзы. Было жалко даже не её неестественную, дурную жизнь, поставленную с ног на голову, а то, что невозможно изменить эту жизнь, невозможно выстроить дом, родить детей. Он обнял Августу, прижал её лицо к своей шее и проморгался.
— А куда мы полетим завтра? — спросила она.
— Куда глаза глядят, — он взял её волосы и накрыл ими своё лицо, вдыхая запах. — Можно и на край света…
— Ты не знаешь, где Мамонт?
— Не знаю, — слегка насторожился он. — И вообще, зачем нам какой-то Мамонт?
— Так хочется посмотреть на него, — прошептала она. — О нём столько говорят, на него возлагают большие надежды…
— Я ревную! — предупредил Иван Сергеевич. — Слышала про Отелло и Дездемону?
— О да! — обожгла она дыханием. — А ещё я слышала, где сейчас находится Мамонт.
Он отвёл её голову, посмотрел в лицо — Августа смотрела преданно и честно. «Савельев ведёт двойную игру со мной! Хитрит, сволочь! Иначе откуда ей знать, где Мамонт?»
— Ну и где этот ненаглядный Мамонт? — шутя, спросил Иван Сергеевич.
— Скажи, что возьмёшь меня с собой. Я тебе не буду мешать, издалека только посмотрю.
— Беру! Говори!
— Тише! — испугалась она. — Не кричи громко… Мамонт находится в Гадье.
— Его там нет. Он бежал из-под ареста…
— Бежал и вернулся, — зашептала она. — И теперь лежит в одном доме, у старушки.
— Почему лежит? — насторожился он.
— Потому что ему сейчас очень плохо, — с горечью произнесла Августа. — Он болен, угнетён и сильно страдает…
— Ты гадала на картах? — спросил Иван Сергеевич.
— Нет, я не умею гадать на картах… Он приподнялся и навис над Августой, спросил жестковато:
— В таком случае скажи, откуда это известно? Она обняла его за шею и неожиданно предложила:
— Давай лучше споём? «Миленький ты мой, возьми меня с собой. Там в краю далёком стану тебе женой»… Что же ты, Ваня? Твоя партия! Ну, давай вместе! «Милая моя, взял бы я тебя. Но там в краю далёком есть у меня жена!» Ну?
Иван Сергеевич уткнулся лицом в подушку и замер. Августа гладила его по подрастающим колючим волосам и молчала. «Спрашивать бесполезно, не скажет… А такое ощущение, что она выдала ему какую-то тайну, без всякой для себя выгоды… Зачем она это сделала? Из каких соображений? И откуда у неё такая точная информация?!»
Он перевернулся на спину, привлёк Августу к себе и, приподняв за волосы её голову, произнёс:
— Всё понял! Ты — ясновидящая. Ты — настоящий экстрасенс.
— О да! — засмеялась она. — Я всё вижу. Вот же, во лбу есть третий глаз! Хочешь, скажу, о чём ты думал сейчас?
— Хочу!
Августа нарочито закатила глаза к потолку — будто бы считывала информацию в пространстве.
— Ты думал: «Зачем она мне сказала, где Мамонт? Кто её попросил так сказать? Откуда она знает, где сейчас лежит Мамонт?» Правильно?
В общем-то догадаться было нетрудно, и он согласился.
— А вот тебе и ответ! — шепнула она и проворно вскочила с кровати, ловко сдёрнула с себя сорочку и повернулась к нему спиной. — Помоги!
Иван Сергеевич подцепил одним пальцем нехитрый замочек бюстгальтера. Августа сняла его и подала:
— Возьми!
Он машинально взял изящный кружевной бюстгальтер и неожиданно заметил в его середине вплетённую в узор бумажную полоску. Осторожно извлёк её, развернул и мгновенно узнал почерк Мамонта!
«В бешеном движении мы останавливаемся и вспоминаем, как цветут цветы, вспоминаем матерей и болеем душой, так что хочется лечь и ни о чём не думать», — прочитал Иван Сергеевич.
— Отвечаю, чтобы не спрашивал, — предупредительно сказала Августа. — Сегодня утром эту записку мне передал милиционер. Который в будке у ворот. А ему — другой милиционер. И всё.
— Откуда Мамонту известно, что я здесь?
— Вот этого я не знаю, Ваня, — призналась она. — Записку я прочитала. Кто тебе ещё напишет, кроме Мамонта?
— Но почему ты решила, что он — в Гадье?
— О, Ваня! — зашептала она. — Ты забыл, что я работаю в фирме, которая занимается поиском арийских сокровищ. Поэтому я знаю немного язык. Гадья — бешеное движение!
Похоже, её готовили специально для работы в этой фирме. Там, где обучают «постельной разведке», древне-арийский язык не преподают.
— Что бы я без тебя делал? — Он поцеловал её руки.
— Ты признаёшь, что я тебе помогаю? — удовлетворённо спросила Августа.
— Признаю.
— Я рада! Мне всегда хочется быть тебе полезной, — призналась она. — Угодить тебе, сделать приятное. А недавно я читала об уральских обрядах, и мне очень понравилось… Вот угадай, что?
— Не знаю… Наверное, свадебный обряд, — предположил Иван Сергеевич.
— О да! Но только одна деталь!
