Черная дыра в центре галактики вращалась вокруг бесконечно плотной точки, подобная бесконечно черному чреву. Ее безмерная гравитация втягивала в нее множество звезд, разрывала их на лептоны и фотоны, уничтожала их. Но, как ни парадоксально, каждая звезда вследствие временных искажений черной дыры сохранялась там во всем своем блеске, и десять тысяч бриллиантов мерцали на черном бархате горизонта событий. Каждая звезда представляла собой взрывающуюся массу триллиона триллионов грамм материи, которая заключала в себе энергию и свет. Черная дыра была органом созидания бесконечных потоков света. Когда-нибудь из неподвижного центра черной дыры, где все – тишина и вечность, вырвется во время целая вселенная света. Это и есть настоящая тайна богов: то, как свет создает все больше и больше сияющего света.
Но и самый яркий светоч среди людей не мог постигнуть эту тайну до конца, а большинство мужчин и женщин совсем не могли. Много долгих изнурительных мгновений Данло, как охотник, ищущий выхода из крутящихся вихрей сарсары, приближался к порогу нового видения. На этом пути им прежде всего руководили его Дикость и его воля. Воля к тому, чтобы видеть, чтобы пережить новый опыт и новые мировоззрения.
Он целиком и полностью приготовился отречься от всего, что знал, включая и себя самого, лишь бы увидеть Старшую Эдду.
Поэтому ему открывались трудные ассоциации и ошеломляющие связи между самыми невероятными идеями и явлениями, и он вспомнил то, что удавалось вспомнить очень немногим людям. Он почти понял связь между памятью и материей, почти рассмотрел, какое место занимает память в жуткой симметрии материи. Он почти увидел ослепительное, нерасчлёненное единство вселенной, которое вечно расщепляется и выходит во время, осуществляется и эволюционирует. На основе этого он почти понял самое важное о богах: если они не будут творить постоянно, они умрут. Они должны сами себя создавать. Все боги, а Эльдрия в особенности, рассматривают созидание как наивысшее из искусств. И поэтому каждый миг они созидают себя из вещества вселенной и вселенную – из своей вечной чудотворной памяти.
О Боже о Боже о Боже…
Бог – это память, подумал Данло, и ему открылась правда об Эльдрии, расе богов, поместивших свою память в человечество, а свое сознание – в черную дыру посередине галактики. Старшая Эдда была солона на вкус, и вселенная звучала в нем, как волна. На миг он познал все, что нужно было знать.
Потом память перешла в ревущий белый шум и рухнула, похоронив его под грузом воспоминаний. Он ничего больше не видел, ничего не слышал, ничего не чувствовал, не мог ни дышать, ни даже думать. Он сознавал, что создан из миллиарда миллиардов единиц памяти – они переливались, словно капли света, и растворялись в океане холодной, ясной, единой памяти, заложенной в глубине всех вещей. Он мог бы умереть в этой единой памяти и остаться навеки растворенным в ней. Но тут он вспомнил, что есть место, где память создается постоянно из голода, страсти и боли – целая вселенная жизни, – и понял что должен вернуться туда и рассказать Бардо с Хануманом о памяти богов.
– О Боже, о Боже, о Боже, – кричал кто-то.
Мало-помалу, как черепаха, выбирающаяся с океанской отмели на замерзший песчаный берег, он вернулся в музыкальный салон, открыл глаза и сел. Он потрогал перо в волосах, шрам над глазом, костяной мундштук флейты. Час был очень поздний, и все тридцать три свечи догорали, но ему казалось, что все здесь окутано светом. И все – паркет из осколочника, цветы, золотая урна с каллой – все материальные предметы взывали к памяти. Память заложена во всех вещах, и он невольно видел ее в волокнах своей шакухачи, и в бледных бескровных губах Ханумана, и в собственных длинных пальцах, обветренных и загоревших под солнцем ложной зимы.
Он мог бы уйти обратно в воспоминания, но Бардо опустился на колени рядом с ним и нажал ему на затылок. Сочувствующе глядя на Данло, он сказал:
– Ну, Паренек, потихоньку теперь, и не спеши высказываться.
Но Данло должен был рассказать ему о том, что вспомнил, о сущности Эдцы.
– Бардо, Бардо – выдохнул он, – оуни тло юстот!
– Что-что? Похоже на фравашийскую тарабарщину.
Данло понял, что говорит на старой мокше, и не мог сообразить, почему он вздумал и как сумел перевести Старшую Эдцу на этот язык. Древней мокше Старый Отец его никогда не учил. Он опомнился немного и прошептал:
– Слушай, Бардо, – это важно. Ничто не пропадает.
– Возможно – но что ты имеешь в виду?
– Память обо всем… заключена во всем. Математика памяти, ее бесконечности и парадоксы – это просто…
Бардо торопливо закивал, не дав ему договорить.
– Ты вспомнил Эдду ясно, да? Это мало кому удается.
Краснолицый человек, сидевший рядом, услышал это и передал какой-то хариджанке.
– Он вспомнил все ясно, – услышал Данло, и эта весть пошла гулять по всей комнате. Почти все уже пришли в себя и сидели по двое и по трое, разглядывая кристаллические стены, слушая струящуюся музыку Дебюсси или обмениваясь впечатлениями о своих воспоминаниях. Чувства Данло были обострены, и он слышал десятки разговоров сразу. Мнемонический сеанс ужаснул и смутил многих, но массовое возбуждение захватило всех. Ликование и ощущение удавшегося опыта висели в воздухе, как дурманящий дым. Многие уже считали себя инициаторами нового направления в эволюции человечества. Многие ощутили в себе новые видовые возможности, и никто не мог сказать, галлюцинация это или открытие. Данло слушал, и до него доносилось:
– …это можно описать только как неизбежность…
– …ощущение полного покоя должно быть…
– …в моем мозгу как будто огонь вспыхнул и…
– …как можно описать информацию, закодированную в свет?
– …нельзя сказать, что я что-то понял…
– …мечта, Старшая Эдда всего лишь мечта, и мы не…
– …да, да, мы могли бы стать богами, и Мэллори Рингесс…
– …если Эдда – это инструкция, как стать богами, то…
– …а потом я превратился в пульсирующий световой шар…
– …энергетическая плотность должна быть почти бесконечной…
– …и расширяться, иначе она просто схлопнется…
– …черная дыра в центре галактики, куда меня затянуло…
– …эмбриональная стадия была очень четкой, мне пришлось вернуться, но…
– …дальше транскрипции ДНК ничьи воспоминания не идут…
– …Эльдрия все закодировала в ДНК, память и…
– …бесконечные возможности, но только богу доступно…
– …вспоминать слишком долго: это все равно что опьянеть от огня…
– …обезуметь, если надолго задержаться в пространстве памяти…
– …видите, даже сын Рингесса вернулся, и…
– …его, кажется, зовут Данло ви Соли Рингесс…
– …они оба дикие, но там остается только цефик…
