Его слова, наряду с предчувствиями матери, оказались, как ни странно, пророческими. (Иногда мне кажется, что моя мать – тайный скраер.) Через два дня после моего избрания, восемьдесят пятого числа, в день рыхлого снега и глубокой иронии, вернулся из Экстра Леопольд Соли. Он пришел в бешенство, узнав, что я жив – такие ходили слухи. Движимый мстительным чувством – так сказал мне Бардо, – он потребовал от Хранителя Времени, чтобы тот отказал мне. Но Хранитель его провел. Хранитель провел всех, а прежде всего меня. Он удовлетворил мою просьбу, но с условием: я должен был взять в экспедицию всех своих родных, а именно мать, Жюстину и Катарину. И Соли тоже. Соли, как мой дядя, должен войти в состав, иначе никакой экспедиции не будет. А поскольку Соли Главный Пилот, он и должен возглавить экспедицию – вот такое условие поставил мне Хранитель. Услышав об этом, я не поверил. Не подозревал я также, что Бардо оказался прав и Город в результате нашей экспедиции действительно станет с ног на голову.
7
СКУЛЬПТУРА РЕЙНЕРА
Я был экспериментом природы, прорывом в неизвестность, поставленным то ли с какой-то целью, то ли просто так, и моей единственной задачей было позволить этой игре первобытных стихий развиться, ощутить ее волю внутри себя и сделать ее своей. Либо так, либо никак!
Эмиль Синклер, эсхатолог Века Холокоста
Несколько дней я сидел у себя и дулся. Мне стыдно в этом признаваться, но что правда, то правда: я надулся, как маленький мальчик, узнав об условии Хранителя Времени. Я велел Катарине не приходить, сказав, что сержусь на нее: почему она не предупредила меня об уготованном мне унижении? (Я солгал. Как я мог сердиться на моего прекрасного скраера, давшего обет никому не открывать своих видений?) Я читал мою книгу, колол дрова или разыгрывал на шахматной доске гроссмейстерские партий, все это время проклиная Соли за то, что он загубил мою экспедицию. В том, что это Соли убедил Хранителя передать командование ему, я не сомневался.
Вскоре после своего возвращения Соли пришел ко мне – обсудить планы экспедиции, а заодно и позлорадствовать (так, во всяком случае, думал я). Я принял его в комнате с камином, который давно остыл. Он сразу заметил мелкое оскорбление, состоявшее в том, что я не зажег огонь, но не усек более крупного: я усадил его на те самые меха, на которых трахал его дочь. И бесстыдно наслаждался этим тайным оскорблением. Есть во мне жестокая жилка – Бардо часто напоминал мне об этом.
Я был удивлен, увидев, как постарел Соли. Сидя на шкурах с поджатыми ногами, он тер морщинистый лоб и теребил отвисшую кожу под длинным подбородком – он выглядел лет на двадцать старше прежнего. Я слышал, что он почти что прошел во внутреннюю оболочку Экстра. Но ценой, которую он платил за штурм этих недосягаемых пространств, было время, зловременье. Даже голос у него постарел, стал ниже, с новыми интонациями.
– Прими мои поздравления – сказал он. – Коллегия правильно поступила, сделав тебя мастером.
Я не мог не признать, что он может быть любезным, когда хочет, – даже если откровенно лжет при этом. Мне хотелось сказать, чтобы он не тратил слов попусту, но я не хотел быть грубым и сказал:
– Расскажите мне об Экстре.
– Да, Экстр… Впрочем, что о нем рассказывать? Звезды вспыхивают и умирают. Экстр растет. И скорость, с которой это происходит, тоже растет. Что еще ты хочешь знать? Что составить карту этих пространств невозможно? Что пилот в Экстре вынужден пользоваться замедленным временем почти постоянно? Посмотри на меня и увидишь.
Мы поговорили еще немного о наших путешествиях. Мне казалось, что ему это неприятно, поскольку я добился успеха, а он нет. Но он удивил меня, поздравив еще раз по поводу маршрутов, которые я проложил в Тверди.
– Изящный пилотаж, – сказал он, подчеркнуто избегая, однако, упоминаний о моем открытии.
Я предложил ему кофе, но он отказался.
– Кофе подстегивает мозг, а моему и без того уже досталось.
– Может, тогда виски?
– Нет, пилот, спасибо. Не очень-то уютно пить виски перед погасшим камином, верно?
– Я могу разжечь его, если хотите.
– Сделай одолжение.
Я положил в камин сырых поленьев, зажег огонь, и Соли перешел к цели своего визита.
– Похоже, экспедиция к алалоям все-таки состоится.
– И возглавите ее вы?
– Да.
– Понимаю. Вам нужна слава, – скрипнув зубами, вымолвил я.
– Неужели? Напрасно ты так думаешь. Возглавить экспедицию мне приказал Хранитель Времени.
– Зачем?
– Разве его поймешь?
Лжец, подумал я. Лжец!
– Я сам поговорю с ним.
– Устроишь ему допрос?
– Это мое открытие. И план насчет алалоев тоже мой. И экспедиция моя.
– Я вижу – это тебе нужна слава, – с легким наклоном головы заметил он.
– Не слава – только знание.
– Это ты себе так говоришь. – Он отпил глоток виски, которое я ему налил.
– Ваше участие только повредит экспедиции. – Я посмотрел на его длинный нос, сломанный мною. – Между нами кровь.
Он почесал переносицу и сказал:
– Ошибаешься. Никакой крови между нами нет.
Я проглотил добрую четверть собственного виски. Сосновый дым, идущий в комнату, ел глаза.
– Если Хранитель не снимет свое условие, я откажусь от экспедиции и не пойду с вами.
– Я понимаю, твоя гордость затронута, – улыбнулся Соли, – но выбора у тебя нет.
– В каком смысле?
– Я для того и пришел, чтобы сказать: Хранитель приказывает тебе отправиться в экспедицию.
– Приказывает? – чуть ли не в голос крикнул я. – Десять дней назад он еще не знал, разрешать ее или нет.
– Видимо, он передумал. Не спрашивай меня, почему. – Соли выпил еще и сказал: – Нас будет шестеро. Жюстине, Бардо и твоей матери приказано сопровождать нас.
– Получается пять человек.
– Шестой будет Катарина, – ненатурально спокойным голосом ответил он. – Хранитель приказал моей дочери вырастить себе новые глаза и отправиться с нами.
Наверное, Соли сам попросил у Хранителя разрешение взять с собой жену и дочь, подумал я. Его, презирающего скраеров, должно очень устраивать то, что Катарина откажется от своих обетов и вернет себе глаза. Но я не понимал, почему мать и Бардо тоже включили в список – разве что для того, чтобы я утихомирился и не наделал глупостей: например, не нарушил свой обет послушания и не сбежал к алалоям в одиночку. Соли, словно догадавшись, о чем я думаю, объяснил:
– Мы выдадим себя за дальних родичей деваки, одного из алалойских племен. Хранитель полагает, что у нас будет больше шансов, если мы вступим под видом большой семьи. А поскольку некоторые из нас действительно родственники, нам легче будет притворяться.
