Через пятнадцать минут Леня уже подлетел к салону красоты.
Возле салона стояло целое стадо дорогих иномарок — видно,
приличное заведение. Охранник, дремавший у входа, вполглаза следил за
припаркованными машинами, следя, чтобы каким-нибудь малолетним хулиганам не
пришло в голову нацарапать на них гвоздем свои мысли. На Леню он посмотрел
совершенно равнодушно — наверное, взмыленные и перепуганные мужчины нередко
прибегали сюда в поисках своих жен и подруг, и не вызывали у секьюрити никакого
профессионального интереса.
Ворвавшись в салон, как белорусские «челноки» врываются в
поезд Петербург-Варшава, Маркиз спросил у первой попавшейся женщины в розовом
халате, сидевшей в кресле к нему спиной:
— Скажите, Роза Тигровна, это кто?
Женщина повернулась к нему лицом, и Леня в ужасе шарахнулся
от нее: лицо у дамы было устрашающего лилового цвета, а вокруг глаз еще
наведены черные круги. Это ужасное существо было, кроме всего прочего,
глухонемым, во всяком случае вместо ответа оно стало делать Лене какие-то
странные знаки.
— Маска у нее, из специальной косметической
глины, — вывела Леню из транса появившаяся рядом женщина средних лет в
голубом халате, в каких по телевизору показывают хирургов, и в таких же
перчатках, — поэтому ей говорить нельзя, а то маска треснет и отпадет. А
Роза — вон там, в третьей зоне работает, только она не Тигровна, а Тиграновна,
не перепутайте, а то она очень обижается, ее каждый второй так называет.
— Спасибо, я знаю, — поблагодарил Маркиз
косметолога, — это у меня нечаянно вырвалось, от волнения…
— За женой приехали? — с пониманием проговорила
женщина. — Да, у нас тут многие на целый день пропадают, а то и не на
один… Мобильник разрядится, муж по всему городу ищет, а ей и дела нет…
Но Маркиз уже не слушал продолжения, он торопливо шел к той
огороженной белыми ширмами кабинке, которую косметичка назвала «третьей зоной».
За ширмой массивная широкоплечая брюнетка с усиками и густой
вьющейся шапкой волос цвета воронова крыла топила в ванне, полной зеленоватой,
отвратительно пахнущей пены что-то живое, что не так давно, судя по всему, было
женщиной. Над водой виднелось только жуткое лицо синего трупного цвета. Однако
Леня теперь уже знал, что к чему, и понял, что у женщины на лице просто
питательная маска, и поэтому не стал немедленно вызывать милицию и
«труповозку». Он всего лишь негромко окликнул синюю утопленницу:
— Лолка, это ты?
Судя по всему, этой жертве красоты тоже нельзя было
разговаривать, и она только издала нечленораздельное мычание.
Могучая брюнетка покосилась на Леню, увидела его
встревоженное лицо и решила помочь ему доступным способом.
Мощной рукой она схватила утопленницу за загривок, как кошка
хватает своих котят, и до половины вытащила ее из зеленой пены, предъявив
Маркизу.
— Ваша? — спокойно осведомилась она.
Маркиз отрицательно покачал головой.
Утопленница была размера на четыре больше Лолы и килограммов
на двадцать тяжелее, и сама она возмущенно мычала, отрицательно качая головой,
видимо, опасалась, что Леня ее признает.
— А тогда что вы здесь шляетесь, молодой
человек, — прогудела Роза Тиграновна, — и отрываете занятых людей от
работы? Вы хотите, чтобы я позвала охранника?
— Если сумеете его разбудить, — ответил
Леня, — вы ведь Роза Тиграновна, меня верно направили?
— Ну я Роза Тиграновна, — брюнетка вытерла руки и
подбоченилась, — а что?
Вам нужно вывести угри?
— Мне ничего не нужно. Вам примерно час назад звонила
девушка, Лола… Она хотела к вам прийти…
— Ну? — Роза Тиграновна ожидала продолжения.
— Она пришла?
— И не подумала! Между прочим, ко мне очередь, запись.
Я вошла в ее положение, согласилась принять ее без записи, а она так и не
появилась! Скажите, разве так поступают воспитанные люди?
Маркиз не стал вступать с Розой Тиграновной в дискуссию о
воспитании. Он кинулся к выходу из салона.
Значит, Лола досюда не доехала! Значит, ее перехватили по
дороге!
Еще не успев покинуть салон, пробегая мимо огромного, во всю
стену витринного окна, Леня скосил глаза на парковку.
И увидел Лолу.
Она шла по парковке под руку с каким-то длинноволосым
мужчиной.
В первый момент Леня ревниво подумал, что он носится по
всему городу, ищет Лолку, беспокоится о ней, как последний идиот, а она тут
назначила свидание какому-то козлу с хвостом…
Но тут же он профессиональным взглядом заметил характерное
положение рук этого длинноволосого, Лолину напряженную позу, растерянный и
испуганный поворот ее головы, и все его ревнивые мысли тут же исчезли.
Он понял, что волосатый ;козел похищает Лолку.
Среди белого дня, на глазах у идиота-охранника он нагло
ведет ее к своей машине под дулом пистолета, который спрятан у него в кармане и
прижат к Лолиному боку.
И еще Леня понял, что он уже видел этого человека. Тем же
самым профессиональным взглядом по походке, осанке, неуловимым особенностям
пластики он узнал мотоциклиста, который во время разборки на проспекте
Просвещения пытался удрать с чемоданом денег.
Все эти мысли заняли ничтожную долю секунды, потому что Леня
уже несся огромными скачками к выходу из салона, чтобы перехватить похитителя,
отбить у него Лолу…
Однако когда он выбежал на улицу, длинноволосый вместе с
Лолой уже сел в белую «мазду» и тронулся с места.
Леня прыгнул в свою машину и ринулся следом за «маздой».
Теперь он не гнал как ненормальный.
Он совсем не хотел, чтобы похититель заметил его раньше
времени. Поединок на улице не входил в Ленины планы — не потому, что он кого-то
или чего-то боялся, просто не хотел подвергать опасности Лолину жизнь.
Он осторожно ехал за белой машиной, стараясь держать
небольшую дистанцию.
Они выехали из центра города, миновали пригороды, проехали
аэропорт «Пулково», возвышенность возле Пулковской обсерватории и повернули в
сторону Павловска.
* * *
Глеб подхватил Лолу сильной рукой и не дал ей упасть.
— Тихо, милая, тихо, — приговаривал он, — не
нужно резких движений, не нужно падать в обморок… Бросаться мне на шею с криками
тоже не нужно, — добавил он, хотя Лола и не собиралась этого делать.
Она вообще как-то одеревенела и воспринимала все происшедшее
с трудом, как сквозь толщу льда. Она продолжала бессмысленно таращиться на
Глеба. Уши по-прежнему были заложены, она видела только, как шевелятся его
губы, но не слышала ни звука.
Глеб поддерживал ее и настойчиво направлял куда-то.
