— Нет, — подумав, смущенно признался Юрик, —
тетки в тот раз не подходили.
Мужик подошел, десятку дал… Такой.., не понравился он мне, и
Славке тоже, не стал он к нему подходить. И вообще, тот день неудачный был…
— Вот! — оживилась Лола. — А хочешь, я тебе
скажу почему? Потому что тетки тебе не поверили. То есть прямо конечно не
заподозрили, что ты мальчишка переодетый, но девочка в твоем исполнении не
вызывала желания помочь. Ты думаешь, платье надел, бантик завязал, так уж и
дело сделано? Вовсе нет. Во-первых, девочки ходят по-другому — помягче, не
топают, шаги помельче. Во-вторых, вот как ты сидишь?
Юрик оглядел себя и пожал плечами: он вольготно развалился
на заднем сиденье машины. Места было много, потому что рядом сидела только
Лола.
— Девочка никогда так не сядет, — заметила Лола и
указала на свои аккуратно сдвинутые колени, — девочки сидят прямо, ноги
всегда вместе.
— Ну уж, — Юрик махнул рукой, — иногда так
раскорячится…
— Я говорю о девочках из хорошей семьи, ты ведь хочешь
такую изобразить?
А они, знаешь, с пяти лет танцами занимаются либо
гимнастикой, по двору не бегают…
Юрик слушал внимательно, сообразив, что Лола говорит дело.
— Опять же речь, — продолжала лекцию Лола, —
ты бы хоть научился ударения правильно ставить. Одно дело, когда ноешь, «мы
сами не ме-естные», а другое, когда воспитанным мальчиком прикидываешься. А ты
сказал: «чиво»… Конечно, не все обратят внимание на такую мелочь, но ты же
хочешь, чтобы все было безупречно. Тогда нужно учиться грамотно говорить… Вот
представь, я бы сегодня, вместо того чтобы орать: «Юрик-джан!», стала бы тихо
бормотать, что-то типа:
«Юрочка, деточка, не балуйся». Поверили бы мне бандиты?
— Ну не знаю… Вообще-то, ты по делу говоришь, —
признал Юрик, и Лола, сама себе удивляясь, слегка покраснела от похвалы
семилетнего мальчишки.
— И вообще, ты здорово прикидываешься. — продолжал
Юрик, — грим там, разговор — совсем другой человек получается!
— А что ты думаешь, само все это получилось? Я долго
училась, — довольно сказала Лола, — и тебе бы нужно учиться, а то так
и будешь в метро ошиваться. Когда-нибудь поймают и побьют!
— А что, есть такие институты, где на жуликов
учат? — недоверчиво спросил Юрик. — Я бы туда пошел…
Маркиз чуть не ткнулся лицом в руль, сдерживая смех. Лола
промолчала, она вдруг вспомнила свою старенькую преподавательницу по
сценическому мастерству и представила, что с ней стало бы, узнай она, что вышло
из Лолы.
— Ладно, дело сделано, — проговорил Маркиз, —
Юрик, тебя где высадить?
— У метро, где же еще, — вздохнул Юрик и
откланялся.
— А мы куда? — глядя ему вслед, спросила Лола.
— Поедем за ними на проспект Просвещения, поглядим, чем
дело кончится, чем сердце успокоится…
— Ленечка, а это не опасно? — насторожилась Лола.
— Тут ты вспомнила об осторожности! — вскипел
Маркиз. — А когда из-за своего бульмастифа чуть не подставила нас под
пули, ты о ней почему-то совсем не думала!
— Ленька, опять ты за свое!
— Ну ладно, — Леня развернулся к ней всем
телом, — конечно, мы будем наблюдать издали, с безопасного расстояния, в
подзорную трубу. Риска никакого. А узнать, чем кончится дело, мы обязательно
должны: нам ведь необходимо знать, обезвредили Хорька или нет.
Лола попросила остановить машину и пересела на переднее
сиденье. Она искоса поглядывала на Маркиза, и глаза ее подозрительно блестели.
— Ленечка, — проговорила Лола подозрительно
ласково, — а где этот знаменитый чемоданчик?
— Много будешь знать — скоро состаришься! —
отрезал Маркиз.
— Это хамство, говорить даме о старости, —
обиделась Лола, — тем более, чья бы корова мычала! Я ведь гораздо моложе
тебя!
— Нашла чем гордиться!
— Ну Ленечка, я ведь тоже так рисковала из-за этого
чемоданчика, столько сил приложила… Я имею право знать, что в нем лежит!
— И думать забудь! — решительно, посоветовал
Леня. — Пока мы находимся в неведении, мы имеем шанс сохранить наши жизни.
— Кстати, что ты собираешься с ним делать? —
спросила Лола и добавила строго:
— Надеюсь, это я имею право знать?
— Я собираюсь вернуть его хозяину, — твердо
ответил Маркиз, глядя на дорогу.
— Вот как? И ты считаешь, что это — правильное
решение? — Лола подняла брови.
— А ты что, против?
— Я с самого начала была против, — проворчала
Лола. — Но как ты конкретно это себе представляешь? Ты приходишь к
Лазоревскому, говоришь, что дико извиняешься, и с поклоном возвращаешь ему
чемоданчик? А он обнимает тебя со слезами радости на глазах, дает в награду
полцарства и свою дочь в придачу, и все кончается свадьбой?
— Насколько мне известно, у Лазоревского нет
дочери, — невозмутимо заметил Леня, — а в остальном ты нарисовала
очень приятную картину.
— Жаль, что у него нет дочери, — огорчилась
Лола, — потому что тайна чемоданчика обязательно должна остаться в семье.
Надеюсь, ты не считаешь, что Лазоревский просто возьмет с тебя честное слово
джентльмена, что ты никогда и никому ничего не расскажешь, и удовлетворится
этим?
— Думаю, он очень легко узнает, прикасался ли
кто-нибудь к содержимому чемоданчика, — спокойно ответил Маркиз, — у
такого человека все должно быть предусмотрено.
— Однако он не предусмотрел, что чемоданчик попытаются
украсть, — не унималась Лола, — не такой уж он умный, этот твой
Лазоревский.
— Хватит препираться по пустякам, — разозлился
Леня, — я обещал, что вытащу тебя из этой истории, значит вытащу!
«Вот как, — подумала Лола, — он вытащит! А я здесь
оказывается вовсе ни при чем! Я ему не помогаю, просто в машине вместе
катаемся… И что, интересно, может быть в том проклятом чемодане?»
Несмотря на все неприятности, Лола чувствовала, что она
умирает от любопытства.
* * *
В северной части Санкт-Петербурга, на пересечении проспекта
Художников и проспекта Просвещения, где, суда по названиям, должна бы
находиться художественная школа, в действительности располагался длинный ряд
гаражей. К этим-то гаражам за полчаса до назначенного времени подъехала
темно-синяя иномарка Хорька. Хорек вылез из машины, колобком подкатился к
высоким железным воротам третьего от угла гаража и открыл своими ключами
большой замок. Затем он распахнул ворота и помахал Синелапому, чтобы он заехал
внутрь.
Мотор «BMW» заглушили, и Хорек коротко проинструктировал
свой маленький отряд, поставив перед каждым его членом четкую задачу во время
предстоящей стрелки.
