— Что ты задумал? — спросила Лола.
— Я все тебе обязательно расскажу, только чуть позже, а
пока помоги мне загримироваться, а то как бы не пропустить второго курьера,
который придет за газетой!
Через несколько минут в «Дикую лошадь» расхлябанной походкой
вошел молодой человек в облегающей черной водолазке, узких желтых очках стиля
«техно», с прилизанными черными волосами, густо смазанными гелем, и с серьгой в
ухе. Кроме этой серьги, на посетителе было навешено не меньше украшений, чем на
новогодней елке: несколько золотых цепочек на шее, браслет на запястье, два
крупных перстня на пальцах.
Большую часть этих украшений пожертвовала Лола из своих
дамских арсеналов.
При виде такого колоритного клиента Виталик заволновался и
заиграл своими сильно подведенными глазами, как мартовский кот, — он
почувствовал в посетителе родственную душу.
Маркиз подошел прямо к стойке, взгромоздился на высокий
хромированный табурет и обратился к бармену с самой чарующей улыбкой, на какую
был способен:
— Налей-ка мне, дружочек, чего-нибудь
сногсшибательного.., ну на свой вкус… хочу, понимаешь, оторваться.., в хорошей
компании… — И Леня послал Виталику томный взгляд.
Бармен расплылся в улыбке. Если бы у него был хвост, он бы
им обязательно завилял. Достав из-под стойки бутылку с яркой этикеткой, он
понизил голос и проворковал:
— Только для вас! У меня абсент только для самых
близких друзей, но я нисколько не сомневаюсь, что мы с вами подружимся, и вижу,
что вы — настоящий ценитель…
Он поколдовал над бокалом и протянул его Маркизу, от полноты
чувств присовокупив:
— Это за счет заведения!
Леня ответил бармену еще одной улыбкой, поблагодарил его и
поднес бокал к губам.
Он и вообще-то не переносил абсент, а Виталик еще и не умел
его как следует подать. Чуть пригубив редкостную гадость в своем бокале, Леня
изобразил на лице неземное блаженство и стал ловить момент, когда бармен
утратит бдительность.
Как только тот отвлекся на другого посетителя, Маркиз
молниеносным движением выплеснул половину бокала в кактус, красовавшийся на
стойке. Даже этот закаленный и привычный ко всему житель мексиканской пустыни
сразу поскучнел, его иголки уныло поникли.
Леня сделал вид, что быстро начал пьянеть от крепкого
напитка, и, перехватив взгляд бармена, проговорил слегка заплетающимся языком:
— Класс! От-личный абсент! И вообщ-ще мне здесь очень
нр-равится!
А ты — просто душка!
Бармен порозовел от удовольствия и кокетливо захлопал
ресницами. Его снова отвлекли очередным заказом, и Леня поделился с кактусом
остатками абсента.
После этого он на всякий случай немного отодвинулся в
сторону, опасаясь, что кактус вырвет.
Виталик обслужил еще одного рядового клиента и снова
повернулся к Лене, который весьма артистично изображал следующую стадию
опьянения и, подперев подбородок кулаком, начал длинно и жалостно объяснять
бармену, как он одинок и неприкаян в этом жестоком мире. Виталик слушал его с
большим участием и пониманием.
В это время дверь салуна снова распахнулась, и на пороге
появился совершенно нехарактерны?? для этого заведения персонаж: тощенький
плешивый мужичонка в клетчатом пиджаке, вышедшем из моды еще во времена
единственной партии и ее паралитика-секретаря.
Волоча ногу и бросая по сторонам напряженные взгляды,
тщедушный мужичок проследовал к стойке и облокотился на нее. Дождавшись, когда
Виталик удостоил его пренебрежительного взгляда (а посмотрел он на замухрышку
только потому, что ему на плешь села муха), странный посетитель оскалил кривой
рот, полный железных зубов, и с явным усилием произнес тщательно подготовленную
фразу:
— Ты, это, парень, сделай мне, значит, очень сухой
этот.., как, блин, его… мартини, с зеленой… Тьфу, блин горелый!
Оливкой…
Виталик посмотрел на курьера серьезно, но по-прежнему
неодобрительно, и вполголоса пробурчал:
— Посылают черт те кого! Пароль выучить не может! Ни
про какой блин там не было!
Тем не менее он полез под стойку за газетой.
Курьера задело неодобрительное отношение бармена. Он
побагровел, оскалил железные зубы и противным тонким голосом проговорил:
— А мартини? Или я рожей не вышел?
Или здесь только этих, «голубых», обслуживают? — И
плюгавый мужичок покосился на Маркиза.
— Ты зачем пришел? — тихо и зло проговорил бармен,
шлепнув на стойку сложенную газету. — Тебя по делу послали, а ты тут
выеживаешься! Бери что надо и проваливай!
Маркиз неожиданно встрепенулся, развернулся всем телом к
плюгавому скандалисту, схватил его за лацкан пиджака и вскрикнул:
— Ты что себе позволяешь? Ты что, мразь, говоришь? Ты,
натурал вонючий, фашист недорезанный! Прежде чем в приличное место соваться,
рыло свое конопатое умой!
Мужичонка зашипел, как кот, которому наступили на хвост, и
полез за пазуху, но Леня быстрым движением ладони ударил его по запястью, так
что тот затряс онемевшей рукой.
— И не смей приставать к моему другу! — наставляя,
произнес Маркиз. Он успел в пылу ссоры незаметно стащить со стойки одну
сложенную газету и положить на ее место другую — ту, в которой только что
приготовил дезинформацию для Хорька.
К стойке уже спешил плечистый охранник, и плюгавый курьер,
окинув взглядом его внушительную фигуру, вспомнил, что он пришел сюда по делу,
спрятал в карман сложенную вчетверо газету, соскользнул с высокого табурета и
без посторонней помощи направился к выходу, недовольно бормоча под нос
проклятия в адрес сексуальных, национальных и прочих меньшинств, из-за которых
простому русскому человеку совсем житья на свете не стало.
Бармен Виталик облегченно вздохнул и придвинулся поближе к
симпатичному и решительному клиенту, чтобы обсудить с ним неприятное
происшествие и на этой почве достичь еще большего взаимопонимания, но клиент
почему-то неожиданно утратил к нему всякий интерес, слез с табурета и
скоропалительно покинул «Дикую лошадь».
Виталик тяжело вздохнул и принялся с удвоенной энергией
протирать бокалы и фужеры.
* * *
— Ну что будем делать? — спросила Лола, помогая
Маркизу принять его прежний вид, и добавила капризно:
— Я устала и есть хочу!
— Обойдешься, — не слишком вежливо ответил
Леня, — потерпишь! Мне нужно тщательно обдумать завтрашнюю операцию, так
что не мешай и не говори под руку.
Лола надулась и замолчала. Леня же покружил немножко по
городу, потом лицо его просветлело, он тихонько вскрикнул: «Эврика!» и направил
машину к ближайшей станции метро. Там он приткнул машину к поребрику, наскоро
протер руль и все ручки, хотя Лола, видя его маневры, недоуменно пожала
плечами. Они ничего плохого не сделали, пользуясь этой машиной, так что нечего
опасаться. Но с Ленькой лучше не спорить, он очень серьезно настроен.
