– Хозяин либо очень силен, – произнес он задумчиво, – либо очень самоуверен…
– Ваша светлость?
– Выстроить среди долины, – пояснил Лоенгрин, – может только очень могущественный человек. Все мы стараемся на горах, на холмах или хотя бы обезопасить себя излучиной реки с крутым берегом, разве не так?..
Перигейл буркнул:
– Горы уже были заняты. Как и холмы. Но он в самом деле очень силен, и дружина у него всегда была побольше, чем у герцога Готвальда.
Лоенгрин спросил с жадным интересом:
– Как же герцог тогда правил?
– С мощью законов и мудрости, – сообщил Перигейл, взглянул на вспыхнувшее лицо Лоенгрина и добавил поспешно: – Но сперва он нагнул всех к своему трону мечом и кровью!.. Ручьи вышли из берегов от потоков крови, когда герцог выяснял с непокорными лордами, почему это они вдруг отказываются от присяги.
Лицо Лоенгрина вытянулось, он пробормотал:
– Надеюсь, этот вариант не понадобится.
– Почему?
– Я верю в силу доводов, – ответил Лоенгрин кротко.
Он подумал, вытащил из чехла лук, все тут же повернули головы и начали рассматривать с великим интересом. Местные луки делаются из великолепного тисового дерева, лучше материала вообще не существует, как уверяют мастера, однако у этого рыцаря лук непривычно склеен из множества частей дерева и даже кости, на концах зачем-то роговые вставки.
Сэр Харальд пробормотал:
– Это не лук, а просто чудо. Настолько изящен, что я бы назвал… даже не знаю…
Сэр Диттер сказал быстро:
– Вы хотите сказать, что это точно не оружие простолюдинов!
– Спасибо, сэр Диттер, – сказал Харальд, – именно это я и хочу сказать, глядя на это произведение воинского искусства.
Лоенгрин улыбнулся одними кончиками губ, ловко набросил на один конец тетиву, согнул лук, сильно побагровев и напрягая жилы, мелькнуло особое кольцо на большом пальце, и тетива угрожающе загудела, удерживая лук в согнутом положении.
Нил старался понять, из чего тетива, точно не пенька и даже не шелк, обычно тетива стоит ровно вполовину лука, но бывает, что и равняется ему по стоимости, но помалкивал, не лез с вопросами.
Особенно жадно присматривался к луку молодого герцога Тобиас Дрендорф, оруженосец Харальда, сразу ощутив угрозу своей славе лучшего стрелка Брабанта. У него лук из тиса, что растет медленно, потому очень крепок, в нем не бывает крохотных смолоносящих вкраплений, он вообще не гниет, но тис ядовит и опасен для скота, потому его вырубают, и луки из тиса стали редкостью.
К тому же у Лоенгрина лук значительно короче, чем у Тобиаса, у того лук выше своего хозяина, да и стрелы длиннее… Лучник выпускает десять стрел в минуту, а опытный делает шестнадцать точных выстрелов.
Он подъехал к Лоенгрину и сказал застенчиво и вместе с тем гордо:
– Я делаю восемнадцать выстрелов. А на соревнованиях в Лимбурге я сделал двадцать и поразил все мишени!
– А в бою? – поинтересовался Лоенгрин.
– На триста ярдов, – ответил Тобиас и добавил после паузы со сдержанным хвастовством: – В грудь или голову, смотря какие доспехи. И на триста пятьдесят – четыреста, если просто по целям.
– Хорошая дальность, – похвалил Лоенгрин.
Тобиас помялся, спросил:
– А ваш лук… на сколько?
– Это зависит… – ответил Лоенгрин.
– От чего?
– Многого, – ответил Лоенгрин. – От погоды, например. Ветра. И, конечно, в чьих он руках.
Тобиас торопливо кивнул:
– Да-да, это главное. Я слышал, в старину у богатырей бывали такие луки, что никто вообще не мог натянуть тетиву!
– Да, – согласился Лоенгрин, – я сам такой лук видел.
– Правда?
– И даже держал в руках, – добавил Лоенгрин с улыбкой.
– Господи, – воскликнул воспламененный Тобиас, – как вам повезло, господин!
– Да, – согласился Лоенгрин и подумал, что с отцом ему в самом деле очень повезло. – Я везунчик.
Они подъехали всем отрядом на дистанцию, лишь немногим превышающую расстояние выстрела из дальнобойного лука. На вершине замка голубое с красным знамя на высоком шесте, но ветра нет, и рассмотреть герб не удается.
Лоенгрин спросил задумчиво:
– Значит, хозяин этого красивого замка не прибыл на присягу?
– Не прибыл, – подтвердил Перигейл. – И, главное, не объяснил причину.
– Очень невежливо, – согласился Лоенгрин.
Он поднял лук, некоторое время прислушивался то ли к себе, то ли к отсутствующему ветру, затем резко оттянул тетиву до уголка рта и почти сразу отпустил, после выстрела вздернул лук кверху, тетива звонко щелкнула по кожаной рукавичке с обрезанными пальцами.
Для всех стрела просто исчезла, но Лоенгрин смотрел на башню замка, и все перевели взгляды в ту сторону.
Флаг вздрогнул, древко расщепилось в середине, и флаг рухнул, нелепо поворачиваясь в воздухе, словно падающий кленовый лист.
Сэр Харальд сообразил первым, охнул, резко развернулся к Лоенгрину:
– Как вы… сумели?
– Это было трудно, – признался Лоенгрин. – Мне просто повезло. Вообще-то я надеялся попасть с третьего или четвертого раза.
Харальд подпрыгнул.
– Так вы все-таки собирались… всерьез? Попасть… и сбить?
Лоенгрин кивнул.
– Мне кажется, – ответил он мирно, – хозяин замка должен еще раз подумать насчет сопротивления.
Харальд воскликнул:
– Еще бы!
Через некоторое время ворота распахнулись, оттуда осторожно выехала группа богато одетых всадников.
Сэр Перигейл прошипел Лоенгрину почти зло:
– Не выказывайте вежливости, ваша светлость.
– Почему? – изумился Лоенгрин. – Человек всегда должен быть вежлив и учтив. Особенно с противниками.
– Есть люди, – пояснил Перигейл злым шепотом, – что вежливость воспринимают как слабость.
– И таких, – добавил за их спинами Шатерхэнд, – многовато.
Сэр Диттер перекрестился и пробормотал:
– В этом мире.
Он бросил на Лоенгрина многозначительный взгляд, мол, я же знаю, ты явился с небес, у вас там все вежливые и с арфами, с утра и до вчера поют и поют. И ночами поют, ибо душам нет нужды спать и дрыгать ногами, комкая одеяло.
Всадники остановились, не доезжая десятка два шагов, только их предводитель, крупный и очень богато одетый вельможа в стальных доспехах, продолжал путь, пока не оказался перед Лоенгрином.
Забрало шлема поднято, Лоенгрин рассмотрел крупное мясистое лицо с маленькими глазками и широкими скулами. От всего облика хозяина замка несет надменностью и уверенностью в себе, а также презрением ко всему, что его окружает.
