За дверью была темнота, и из этой темноты, испугав женщин,
появился щуплый невысокий юноша, почти подросток, с электрическим фонариком в
руках.
— Привет, Таракан! — Шоша шагнул навстречу
худенькому айсору. — Вот это та старуха, про которую я говорил!
— Что, правда, что ли, она по-ассирийски может?
Тетя Вася разразилась длинной звучной фразой на гортанном
языке, и Таракан уставился на нее с нескрываемым уважением.
— Ладно, пошли, покажу эту дорогу!
Он шагнул в темноту. Надежда двинулась следом, поддерживая
под руку тетю Васю.
— Что ты меня за руку ведешь, как слабосильную? —
возмутилась та, но тут же споткнулась об огромный булыжник, чуть не свалилась и
всем своим весом оперлась о Надеждино плечо.
— Нет уж, тетя Вася, — Надежда еще крепче ухватила
старуху за руку, — лучше уж мы будем друг за друга держаться, а то не
ровен час переломаем ноги в темноте!
Сначала они шли довольно ровным коридором, пол которого был
вымощен крупными каменными плитами, потом этот коридор пошел под уклон.
Становилось все холоднее, и когда свет фонаря падал на стены, было видно, что
по ним стекают капли воды. На низком своде виднелись белесые подтеки плесени.
Наклонный коридор повернул под углом к прежнему направлению,
и Таракан, обернувшись, негромким голосом, который от темноты и сырости
окружающего показался Надежде каким-то замогильным, предупредил:
— Осторожно, впереди будут ступеньки.
Действительно, коридор превратился в каменную лестницу,
сначала довольно пологую, с широкими ступенями. Потом лестница стала круче.
Надежда тяжело вздыхала и с уважением поглядывала на тетю Васю, которая
мужественно шагала вперед, не показывая никаких признаков слабости или
утомления.
Наконец крутой спуск прекратился, и вся компания оказалась в
большом квадратном каменном помещении вроде просторного погреба. Под ногами
Надежды вдруг раздался писк, и она с ужасом почувствовала, что наступила на
что-то мягкое и живое.
Надежда Николаевна Лебедева, решительная и неглупая женщина
средних лет, не выносила крыс. Если уж говорить начистоту и называть вещи
своими именами, она их панически боялась. Мышей она тоже боялась, но не до
такой степени. Муж Надежды Сан Саныч хорошо знал о ее сложных взаимоотношениях
с мелкими грызунами и утверждал, что при встрече с ними Надежда издает визг
совершенно особенного тембра, который невозможно перепутать ни с каким другим
звуком. Поэтому, услышав такой визг, он обычно не торопился на помощь жене,
зная, что ничего слишком опасного не произошло, — просто Надежда нос к
носу повстречалась с малюсеньким мышонком.
Например, однажды, приехав после длительного перерыва на
мамину дачу, она увидела очень симпатичную мышку, деловито вылезающую из
сахарницы. Престарелая соседка по даче Ксения Никодимовна, которая прилегла
вздремнуть после обеда, проснулась в ужасе: спросонья старушка решила, что
слышит сигнал воздушной тревоги.
Справедливости ради следует отметить, что так безобразно
Надежда Николаевна вела себя только в отсутствие кота Бейсика.
Во-первых, мыши во время пребывания на даче кота вели себя
скромно и вообще покидали дом — переселялись на летние квартиры в поле, а
во-вторых, из воспитательных соображений Надежде следовало перед котом держать
фасон и не показывать своей слабости.
При таком отношении к мышам нетрудно представить себе, что
почувствовала Надежда, когда она поняла, что подвал, в который привел их Слава
Таракан, кишмя кишит огромными крысами. Она готова была оглушительно завизжать,
но случайный отсвет от фонарика упал на решительное, монументальное лицо тети
Васи. Надежда представила себе, каким презрением обольет ее старуха, если
услышит знаменитый оглушительный визг.., и сдержалась.
— Вы их ногами, ногами отгоняйте, — посоветовал
Таракан, обернувшись к женщинам, — они не очень кусачие.
— Что я, крыс, что ли, не видела! — дрожащим
голосом ответила Надежда и удостоилась благосклонного взгляда тети Васи.
По ноге пробежали когтистые лапки, но, раз проявив мужество,
нужно было держаться и дальше. Надежда отбросила ногой серую зверюгу, сжала от
отвращения зубы и решительно устремилась вперед, за пятном света.
Коридор снова пошел под уклон, своды стали ниже, так что приходилось
идти согнувшись. Повернули налево, преодолели еще несколько ступенек, о которых
Слава Таракан предупредил заранее, и наконец он повернулся к своим спутникам,
прижал палец к губам и сказал вполголоса:
— Теперь уже скоро, — и нырнул куда-то в темноту.
— Еще немножко, — шепотом подбадривал Шоша, луч
его фонарика едва мерцал.
Славка неслышно пробирался где-то далеко впереди, в темноте
он видел как кошка, дополнительный свет ему не требовался. Свернули направо,
причем по ноге Надежды снова пробежала крыса. Она едва сдержала крик ужаса,
тетя Вася же и бровью не повела. Наконец Шоша остановился. Славка уже делал
что-то со стеной, казавшейся Надежде совершенно глухой. Однако оказалось, что
Славка отвинчивает большой железный лист, который закрывал прямоугольное
отверстие в стене, очевидно, раньше это было окно. Хотя совершенно непонятно,
для чего было устраивать окно в подвале.
Винты поддавались легко, Славка еще раньше налил в них такой
специальной жидкости, которую автомобилисты возят с собой на всякий пожарный
случай: если проколешь колесо и придется менять его под дождем или на морозе,
не нужно чертыхаться и поминать матушку — полить на винты такой жидкости, и вся
многолетняя ржавчина сойдет очень быстро.
— Теперь, — шепотом приказал Шоша, — быстро
пролезайте в это окно. Старуху я поддержу, а вы сами сможете?
— Уж как-нибудь, — обиделась Надежда, — есть
еще силы...
Они оказались в большом, просторном коридоре. От основного
пространства коридора дыру в стене закрывал еще деревянный шит, одному Богу
известно для чего он там стоял. Никому, кроме Славки, не пришло в голову
заглянуть за щит и обнаружить там окно, забранное железом. Потолки в коридоре
были сводчатые, как почти во всяком подвале. Коридор был чисто выметен, стены
кирпичной кладки сухие.
В коридор выходило несколько плотно закрытых дверей.
— Сейчас здесь никого нет, — шепотом докладывал
Шоша, — жрец со своими приближенными уехали на дело. Вернутся только
утром, тогда и все соберутся, на богослужение. Богине поклоняться будем. —
Он криво улыбнулся.
Славка в это время кое-как закрепил железный лист, чтобы
ничей нескромный взгляд не заметил их вторжения.
— Хранилище там! — махнул рукой Шоша, и они пошли
к самой дальней двери.
Дверь была заперта, но умелец Славка сделал что-то с замком,
и дверь отворилась.
Большой подвальный зал, стены его тонули в тени. В
противоположном конце от входа был установлен импровизированный алтарь, рядом —
погасшая сейчас жаровня. В углублении в стене стояла золотая статуэтка
львиноголовой богини Ламашту.
